Что нам делать если рядом живет туберкулез

Туберкулёз — инфекционное заболевание, распространяющееся воздушно-капельным путём, следовательно, от этого недуга не застрахован никто. Несмотря на большую опасность, этот недуг вполне успешно лечится и после прохождения терапии обычно не проявляется. Удивительно, но не все люди относятся к этой проблеме серьёзно. Некоторые пациенты сознательно уклоняются от медицинского обследования и лечения, подвергая опасности жизнь и здоровье окружающих.

Как поступить, если больной туберкулёзом в подъезде сознательно уклоняется от лечения? Попробуем разобраться в этом вопросе

Сразу нужно уточнить, что больные туберкулёзом обязаны соблюдать санитарно-эпидемиологический режим, проходить медицинское обследование и лечение. Если эти требования не соблюдаются, таких пациентов могут подвергнуть госпитализации в принудительном порядке. Это можно сделать только через суд на основании административного искового заявления.

Чтобы подать административное исковое заявление, обязательны три условия:

больной сознательно уклоняется от прохождения медицинского обследования на предмет выявления туберкулёза;
больной умышленно уклоняется от лечения;
неоднократно нарушает режим, предписанный санитарно-эпидемиологическими нормами.

Остаётся открытым вопрос: «Кто может подавать такие административные исковые заявления?». Согласно положениям статьи 10 Федерального закона № 77, решение о недобровольной госпитализации принимается судом, административное исковое заявление подаётся руководителем медучреждения, которая осуществляет диспансерное наблюдение за пациентом или прокурором.

Поэтому подать жалобу, чтобы больного туберкулёзом забрали в больницу, можно в прокуратуру по месту проживания или медицинские противотуберкулёзные организации по территориальному принципу.

Если обратиться к статье 13 Федерального закона № 77-ФЗ можно увидеть, что лица, больные туберкулёзом обязаны:

выполнять требования, установленные для пациентов с таким заболеванием при нахождении в общественных местах;
соблюдать правила внутреннего распорядка медучреждений при нахождении в стационарах;
выполнять медицинские назначения в рамках лечебно-оздоровительных мероприятий.

Если перечисленные требования не соблюдаются, пациент способствует распространению недуга, подвергая опасности жизнь и здоровье окружающих. К таким гражданам применяется статья 281 Кодекса административного судопроизводства, где указано, что больные заразными формами туберкулёза, сознательно уклоняющиеся от обследования или неоднократно нарушающие режим, могут подвергаться госпитализации в недобровольном порядке. Основанием для этого является административное исковое заявление, которое подаётся руководителем противотуберкулёзного медучреждения.

К такому заявлению прилагаются:

медицинская карта пациента (история болезни);
медицинское заключение, где указан диагноз и степень тяжести заболевания, включая документы, доказывающие, что гражданин нуждается в принудительной госпитализации;
материалы, послужившие основанием для вынесения заключения врачебной комиссией;
документы, подтверждающие неоднократное нарушение режима, сознательное уклонение от лечения и обследования.

Важно! Для принудительной госпитализации важно именно неоднократное несоблюдение режима и умышленное уклонение от лечения. Если пациент не смог посетить врача-фтизиатра по уважительным причинам, его нельзя поместить на принудительное лечение.

Медики расценивают туберкулёз в качестве опасного заболевания с высоким процентом смертности. Учитывая, что недуг распространяется воздушно-капельным путём, заразиться можно где угодно, начиная от общественного транспорта и заканчивая праздничными мероприятиями.

Насколько опасен сосед, больной открытой формой туберкулёза для остальных жителей подъезда?

Фтизиатры расценивают вероятность массового заражения в таких случаях, как невысокую: очаг инфекции находится в квартире, поэтому риск распространения инфекции маловероятен, но не исключён. Чтобы исключить возможные риски, жителям подъезда рекомендуется пройти профилактическое обследование.

Совет! Флюорографию необходимо делать ежегодно и пренебрегать этой мерой не стоит.

В отношении больных туберкулёзом, которые уклоняются от лечения и обследования, действует другая проблема. Применять принудительную госпитализацию к дееспособным гражданам крайне сложно, ведь такой человек вправе отказаться от медицинского вмешательства. Это право даёт Федеральный закон № 323-ФЗ, регулирующий основы здравоохранения на территории России.

Здесь есть один нюанс: пункт 9 статьи 20 Федерального закона № 323-ФЗ указывает, что лица, страдающие недугами, представляющими опасность для окружающих, не могут отказаться от медицинского вмешательства. Туберкулёз признаётся заразным, следовательно, представляющим опасность только в активной фазе, поэтому в остальных случаях гражданин может отказаться от госпитализации после помещения в медучреждение.

Кроме этого, туберкулёзные диспансеры относятся к медицинским организациям открытого типа, поэтому пациент может его покинуть самостоятельно, без согласия лечащего врача.

источник

Санитарная профилактика при выявлении в семье больного туберкулезом
Профилактика туберкулеза при длительном и тесном контакте с бактериовыделителем
Общие правила профилактики туберкулеза

Профилактика туберкулеза при контакте с больным крайне важна для того, чтобы обезопасить его семью от заражения и последующего заболевания. Туберкулез — это инфекционная болезнь, попадающая в организм человека с туберкулезной палочкой. Передается она обычно воздушно-капельным путем, при общении, кашле, чихании и поцелуях. После этого бактерии еще долго остаются жизнеспособными, попадая в воздух или оседая на различных предметах — книгах, игрушках, одежде.

Именно поэтому очень важно соблюдать правила профилактики туберкулеза не только в семье, у члена которой установлен этот диагноз, но и в повседневной жизни каждого человека.

При выявлении в семье больного туберкулезом в первую очередь подвергаются опасности заражения самые близкие — так называемые контактные лица. Им необходимо ограничить общение с больным, а лучше и вовсе прекратить с ним контакт, а после этого пройти обследование у фтизиатра. Полный комплекс мер предосторожности и профилактики туберкулеза включает следующие пункты:

Необходимо обеспечить изоляцию — госпитализацию и лечение больного туберкулезом.
После этого в помещении, где находился больной, важно провести заключительную дезинфекцию при участии соответствующей дезинфекционной станции.
При окончании срока госпитализации и возвращении больного в этих помещениях часто проводится текущая дезинфекция.
Контактные лица должны регулярно проходить обследования у фтизиатра, а также химическую профилактику, которая заключается в вакцинации и длительном приеме противотуберкулезных препаратов.
Необходимо изучить санитарно-гигиенические правила ухода за больным и улучшить жилищные условия для него.

В случае когда близкий и длительный контакт с больным туберкулезом неизбежен (если больной не госпитализирован или после окончания госпитализации микобактерии продолжают выделяться), необходимо строго придерживаться правил профилактики этой болезни:

Контактным лицам в течение длительного периода надо принимать противотуберкулезные препараты и проходить регулярные обследования у фтизиатра.
Контактным лицам и больному необходимо следить за соблюдением правил личной гигиены — регулярно мыть руки, следить за чистотой тела и своевременной сменой одежды, в том числе и нательного белья, стричь ногти.
Контактным лицам при общении с больным следует использовать маски, которые хоть и не обеспечат 100-процентной защиты от заражения туберкулезом, однако помогут снизить количество угрожающих организму бактерий.
И контактным лицам, и тому, кто болен, необходимо обеспечить регулярную текущую дезинфекцию помещения, в котором он находится, с целью уничтожения источника заражения.
Больной должен соблюдать правила поведения при кашле — прикрывать нос и рот ладонью.
Больной туберкулезом обязан знать и соблюдать правила сбора мокроты. Для этого у него должно быть 2 плевательницы, одна из которых, на две трети заполненная дезинфицирующим раствором, должна быть у больного под рукой, а вторая — на дезинфекции. Важно также правильно проводить мероприятия по обеззараживанию мокроты, мочи и кала.
В помещениях, где находится бактериовыделитель, проводится ежедневная влажная уборка и регулярная санация, которая заключается в удалении зараженных частиц из воздуха путем проветривания и ультрафиолетового облучения.
Убирают помещения согласно определенным правилам: пол моют теплым щелочным или содовым раствором; те вещи и стены, на которых осталась мокрота, протирают тряпкой, смоченной в дезрастворе; избавляются от мух.
Необходимо обустроить спальное место больного туберкулезом на отдельной кровати и желательно в отдельной комнате.
Больному выделяются предметы личного пользования, которые подвергаются регулярному обеззараживанию. К таким предметам относятся: одежда, полотенца, одеяла и подушки (нестирающуюся одежду, постельное белье следует обеззараживать в дезкамерах), столовая посуда и т.п.

Не только родственникам и людям, проживающим в одном помещении с бактериовыделителем, но и каждому человеку необходимо знать основные принципы профилактики туберкулеза.

Поскольку возможность заболевания этой болезнью напрямую зависит от общего состояния здоровья и соблюдаемой гигиены, есть ряд правил, которых необходимо придерживаться в повседневной жизни всем:

соблюдать правила личной гигиены дома и в общественных местах;
регулярно проводить влажную уборку и проветривание помещений дома, на работе и в других общественных местах;
питаться полноценно, обогатить свою пищу витаминами, избегать фастфуда и другой нездоровой пищи;
оберегать себя от стрессов;
заниматься спортом и физической культурой;
закаляться;
чаще пребывать на свежем воздухе;
ограничивать общение с кашляющими и даже просто простуженными людьми;
отказаться от таких вредных привычек, как алкоголь и курение;
регулярно проходить процедуры специфической профилактики — флюорографические осмотры для взрослых и противотуберкулезные прививки для детей.

Именно эти простые и всем известные правила помогут обеспечить надежную защиту и взрослого, и детского организма от такого серьезного заболевания, как туберкулез. Предупредить болезнь куда лучше, чем лечить ее.

источник

Туберкулез – весьма опасная и заразная болезнь. В связи широкой распространенностью этого заболевания по всему миру у людей возникает вполне резонный вопрос: каким образом происходит заражение, и высок ли риск инфицирования при контакте с больным человеком? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, важно разобраться в том, что такое инфицирование, а что такое активное заболевание.

Попадая в организм человека, микобактерия туберкулеза приводит к тому, что происходит заражение (чаще всего это случается в детском возрасте), и в дыхательных путях начинается воспалительный процесс. Однако в большинстве случаев он проходит незаметно и, благодаря высокой активности иммунной системы, наступает выздоровление. Человек узнает о том, что палочка Коха попала в его организм, только после того, как сделает пробу Манту.

Несмотря на то, что иммунитет сумел справиться с воспалительным процессом, остатки микобактерии туберкулеза полностью не выводятся из организма, а оседают в лимфатических узлах. При сбое в работе иммунной системы деятельность микобактерии может быть активизирована, хотя активная форма туберкулеза развивается лишь у 5% носителей. Поэтому так важно понимать, что заражение не приравнивается к заболеванию. Не менее значимо и то, что люди-носители палочки Коха не являются её распространителями. Опасными для окружающих они становятся лишь в том случае, когда болезнь приобретает открытую форму. В слюне, мокроте и иных выделениях таких людей обнаруживается активная микобактерия туберкулеза, способная проникать в организм здорового человека.

Следует учитывать и то, что не всегда люди в состоянии самостоятельно определить, перешла ли их болезнь в активную фазу, ведь часто начало развития туберкулеза можно спутать с обычной ОРВИ. Оставаясь неизолированными от общества, заболевшие люди распространяют болезнь, заражая все большее количество окружающих.

О том, насколько высока вероятность заражения, можно судить исходя из характера контактов с бактерионосителем. Логично предположить, что чем меньше по времени будет продолжаться контакт и чем менее тесным он будет, тем ниже риск инфицирования. Однако нельзя быть уверенными в том, что во время пользования общественным транспортом, при прогулке по улице или визите в многолюдное заведение нельзя заразиться туберкулезом. Для того, чтобы снизить риск инфицирования, необходимо вести здоровый образ жизни, правильно питаться и избегать вредных привычек. Ежегодные обследования, такие, как проба Манту и флюорография – обязательные мероприятия, которые не следует игнорировать.

Риск того, что у человека разовьется активная форма болезни, значительно возрастает в том случае, если он постоянно и плотно контактирует с больным туберкулезом. Это может быть совместное проживание, регулярное общение на работе или в нерабочее время. Если выяснилось, что у знакомого или родственника имеется эта болезнь, важно как можно скорее проконсультироваться с фтизиатром и пройти необходимые обследования. Чаще всего, они включают в себя пробу Манту, рентген грудной клетки, исследование мокроты, крови и мочи. Взрослым из группы риска необходимо проходить подобные исследования не менее 1 раза в полгода, а детям в два раза чаще. Если человек проживает совместно с бактерионосителем, то могут быть назначены специальные противотуберкулезные препараты, принимаемые в минимальных дозах.

Нужно полностью исключить любые контакты с человеком, имеющим открытую форму туберкулеза. Больной должен быть немедленно госпитализирован, где ему назначат соответствующее лечение. Находиться в стационаре такой человек будет до того момента, пока исследования не покажут, что в его выделениях отсутствует опасная микобактерия. Родственникам и самому больному не стоит впадать в панику, ведь даже открытая форма туберкулеза при развитости современной медицины и своевременном обращении – это не приговор. Чаще всего, бывает достаточно 2 месяцев терапии, и человек сможет вернуться в общество, так как станет неопасным для окружающих.

К группе риска по заболеваемости туберкулезом относятся дети, так как их иммунная система ещё не до конца сформирована. Если в семье появляется человек с туберкулезом, протекающим в любой форме, важно полностью ограничить общение ребенка с ним. К тому же, необходимо поставить малыша на учет к фтизиатру. Если заражения не обнаруживается, или оно является первичным, но протекает в неактивной форме, то такие дети не представляют угрозы для окружающих и могут продолжать обычную жизнь, посещать ДОУ и школу. Иногда им бывает показана профилактика специальными препаратами.

Беременность не является дополнительным фактором риска инфицирования и заболевания. Если существует подозрение на то, что микобактерия могла попасть в организм женщины, вынашивающей плод, то ей показаны все те же исследования, что и обычному человеку, за исключением рентгена грудной клетки. Контакт с больным туберкулезом – не повод для прерывания беременности.

Контакт с людьми, сидящими в тюрьме или ранее отбывавшими заключение в местах лишения свободы – это риск заразиться активным штаммом туберкулеза. Поэтому если выяснилось, что человек болен, а его посещение невозможно отменить, важно соблюдать серьезные меры предосторожности: ношение специальной маски, платка для волос, одежды из материалов, устойчивых к обработке дезинфицирующими средствами.

Опасно не только напрямую иметь контакт с больным, но и селиться в квартире, где раньше проживал человек с туберкулезом. Дело в том, что палочка Коха очень устойчива к воздействию факторов внешней среды. Она может жить в пыли или на страницах книг до 3 месяцев, «поджидая» очередного хозяина. Поэтому, прежде чем заселяться в новую квартиру, важно поинтересоваться, кто проживал в ней ранее. Если имеются данные о больных туберкулезом, то до полной дезинфекции службой санэпиднадзора в таком доме находиться опасно.

Автор статьи: Макарова Евгения Владимировна, врач-пульмонолог

Вот к чему приводит курение при беременности

источник

В общественном транспорте ведь бывают, в магазины ходят, так что все мы в тесном контакте с ними.

Ну и пусть друзья не паникуют. У моей подруги нашли туберкулез уже в открытой форме, муж и ребенок не заразились,ребенку на тот момент было 1,5 года. Друзья и знакомые тоже здоровы.

Несколько лет назад у нас сотрудницу положили в больницу с туберкулезом, ей было 40 лет, окончательный диагноз — рак.

А по моему так молодцы врачи Позитивный настрой-важная составляющая для быстрого и успешного выздоровления.

у знакомой у мужу обнаружили, полгода лечение было. В санатории месяц. у них маленький ребенок. Сейчас тьфу тьфу просто наблюдается никто не заболел из членов семьи. Заразиться можно и в транспорте и от харчков больного человека на улице. Не забывайте что на Урале много тюрем, оттуда и идет вся эта зараза. там много людей болеет.

[Сообщение изменено пользователем 11.10.2013 14:19]

Нашему ребенку был год, когда мужу поставили диагноз туберкулез (причем в уже запущенной форме, когда были множественные уже кальцинированные очаги в легких), не обращал внимания на кашель, так как курит.
Его сразу положили в стационар на 22 партсъезда, квартиру, вещи обработали. Нас с ребенком поставили на учет. Пропили курс профилактический, все обошлось.
Так что к фтизиатру семье. А вообще все должны рассказать лечащие врачи.

А мы теперь завели хорошую привычку делать флюорографию раз в год обязательно. Как оказалось, туберкулез касается не только асоциальных слоев населения.

Пы.Сы. Муж уже 3 года как снят с учета Правда в нашем случае консервативное полугодовое лечение не помогло, пришлось оперировать, поэтому не запускайте.

[Сообщение изменено пользователем 11.10.2013 18:59]

источник

«Я угасала»: как самая обычная девочка-подросток три года боролась с туберкулезом, лишилась легкого и едва не умерла

Считается, что туберкулез – болезнь уголовников и дети из неблагополучных семей. Но это совсем не так. В чем и убедилась на собственном опыте Юлия Максимова, поделившаяся своей историей отчаянной борьбы.

Юлии Максимовой 27 лет, она живет в Москве, занимается продвижением бизнеса в социальных сетях, ведет курсы по SMM и воспитывает дочь Алису. Но 10 лет назад все было иначе: девушка мечтала просто выйти из больницы, просто жить. Как все нормальные, здоровые люди.

«Когда я услышала диагноз “туберкулез”, я была в ужасе и разрыдалась. Мне было 15 лет, и я не слишком много знала о нем – слышала только, что это болезнь антисоциальных личностей и что от нее умирают», – вспоминает героиня.

Юлия действительно чуть не умерла. Она провела в больницах больше трех лет, прежде чем ей удалось победить болезнь. Это при том, что в развитых странах смертность от туберкулеза составляет всего 5%, а лечение длится в среднем полгода. Но многочисленные ошибки и безразличие врачей привели к тому, что болезнь Юлии успела развиться до такой стадии, что медики еле спасли жизнь девушки, а выздоровление далось ей большой ценой.

«Меня часто спрашивают, где я умудрилась подхватить туберкулез. Если честно, я понятия не имею. Может, где-то в транспорте вдохнула палочку Коха – возбудитель туберкулеза, а иммунитет в тот момент был ослаблен, вот и заболела. Но обнаружила я болезнь далеко не сразу», – рассказывает Юлия.

Когда Юле было 15, она жила в Одессе. В школе ученики проходили плановую флюорографию. Через несколько недель всем прислали снимки с результатами обследования, а Юле – нет. Это могло бы насторожить родителей девушки и школьную медсестру, но никто не обратил внимания на потерянный снимок. Примерно в то же время Юля начала чувствовать себя нехорошо: у нее держалась слегка повышенная температура, появился «лающий» кашель и постоянная слабость.

«Никто не принимал мои симптомы всерьез. Мама вообще думала, что я придуриваюсь, чтобы не ходить в школу. Я, несмотря на постоянное плохое самочувствие, школу не пропускала. Причем ехать туда нужно было на трамвае, и поездка выматывала. После уроков я приходила в гости к парню, с которым тогда встречалась – он жил рядом со школой – и спала у него по три-четыре часа, прежде чем ехать обратно. Раньше я никогда не ложилась спать днем, такая усталость была для меня совершенно ненормальной», – говорит героиня.

Спустя какое-то время Юлия рассказала о своем недомогании бабушке, и та отвела ее в поликлинику. Врачи отправили девушку на рентген, который показал очень тревожную картину.

«Мне сказали: “У тебя столько очагов, что аж легкого не видно!” Врачи решили, что у меня сильное воспаление легких, и с этим диагнозом положили в больницу». Там у девушки попытались взять мокроту на анализ, но ее не было. В итоге лечить стали по стандартной для пневмонии схеме. Симптомы начали сходить на нет, но рентгеновские снимки оставались тревожными.

«Обычно пневмонию лечат в стационаре 21 день. Я пролежала положенные три недели, симптомы ушли, но снимки остались такими же, как прежде», – вспоминает героиня.

После этого ее направили в тубдиспансер, где Юлию ждало весьма неожиданное отношение со стороны медперсонала:

«Когда врач в тубдиспансере взглянула на мои снимки, она воскликнула что-то вроде: “О, это наш клиент! Детка, иди к нам”. Это было ужасно бестактно. Я только что узнала страшный диагноз, а врач даже не попыталась как-то смягчить для меня эту новость. Наоборот, позвала коллегу и начала показывать ей мои снимки: «Смотри, тут целых три дырки».

Дырками называют каверны – полости в легких, которые образуются в результате распада тканей. Кавернозный туберкулез – это уже достаточно запущенная форма, а значит, болела Юля уже долго. Это подтвердила и школьная флюорография, которая неожиданно нашлась спустя полгода. На том злополучном снимке были четко видны начальные признаки туберкулеза. Если бы девушку начали лечить сразу после той флюорографии, она бы выздоровела в тот же год. Теперь же из-за упущенного времени нужно было срочно начинать агрессивное лечение.

«Как только я переступила порог тубдиспансера, меня будто пустили по этапу – начались всякие анализы, обследования. Врачи не нашли справку о том, что у меня нет вшей, и решили меня от них обработать. Сами понимаете, какая публика бывает в тубдиспансерах: я сидела в очереди на процедуру с разными маргинальными людьми, на стуле, на котором до меня сидел бомж. После обработки мне сказали помыть голову холодной водой, а затем заставили идти в отделение через улицу (была весна, но на улице было еще холодно). Все это было не только неприятно, но и крайне унизительно», – делится Юлия.

Измученная болезнью девушка, поступая в тубдиспансер, весила всего 37 килограммов при росте 168 см. Чувствовала она себя, мягко говоря, неважно.

Врачи должны были скорее определить, к каким антибиотикам возбудитель туберкулеза в организме юной пациентки имеет чувствительность, а затем назначить подходящие лекарства. Должны были, но не сделали: в одесском тубдиспансере, где девушка лечилась, у нее брали мокроту много раз, но так и не смогли правильно определить чувствительность к антибиотикам.

«При выявлении туберкулеза пациентов начинают лечить препаратами первого ряда. Самый известный – изониазид, в народе тубазид. Большинству людей эти препараты действительно помогают, но лишь в том случае, если нет резистентности. У меня, как выяснилось позже, был мультирезистентный туберкулез. Это значит, что я заразилась от человека, который уже чем-то лечился, и возбудитель успел выработать устойчивость к определенным лекарствам. И для меня эти лекарства не имели никакого эффекта, кроме многочисленных “побочек”», – поясняет героиня.

Сначала Юле, как и остальным, прописали тот самый изониазид – мощное лекарство с сильными побочными эффектами, прежде всего, постоянной рвотой.

«Особенно плохо от тубазида было, если перед уколом я нормально не поела. Обычно мне привозили еду родственники, но однажды они не смогли приехать, и мне пришлось есть водянистую больничную пищу. Естественно, после инъекции у меня тут же началась рвота, и потом меня еще полдня трясло. Как-то после тубазида мне нужно было съездить в школу, отвезти какие-то документы. Я поехала на общественном транспорте, но в середине пути мне пришлось попросить водителя остановиться. Я выбежала из маршрутки и еле успела добежать до ближайшей урны», – рассказывает Юлия.

Лекарственный режим для лечения больных туберкулезом называется химиотерапией – так же, как и у онкобольных. Но это другая «химия», в основном представленная антибиотиками. Она активно уничтожает возбудителей туберкулеза, но токсичные последствия приема противотуберкулезных препаратов сравнимы с «побочками» противораковой «химии». Об этом моменте Юлия вспоминает с ужасом:

«При туберкулезе одновременно назначают несколько лекарств – четыре-пять видов антибиотиков всегда должны быть в “рационе”. Кроме изониазида мне назначили другой препарат первого ряда, этамбутол. Причем мне дали огромную для моего веса дозу – четыре таблетки в день. Однажды я вышла на улицу и поняла, что я ослепла. Ну, не совсем, но практически: когда мимо проезжала маршрутка, я смогла рассмотреть ее номер только с расстояния в 30 сантиметров. Я пожаловалась лечащему врачу, этамбутол отменили. И перешли на препараты второго ряда – первым из них был ПАСК. От него буквально “отвалилась” печень, я была вся желтая, у меня началась страшная аллергия.

Я лежала на кровати без одежды, и все тело зудело. Я срезала ногти под ноль и держалась руками за поручни кровати, иначе я бы расчесала себя до крови.

А после ПАСКа мне начали колоть еще один препарат второго ряда, канамицин. От него начало звенеть в ушах, и этот шум нарастал, пока я однажды не поняла, что совсем ничего не слышу. Я смотрела на человека и видела, что он со мной говорит, но не слышала, что именно, – от этого мне хотелось выброситься в окно».

Такие бессистемные «прыжки» с одного антибиотика на другой не могли привести ни к чему хорошему – особенно учитывая, что врачи назначали их наугад. Тем не менее через восемь месяцев в тубдиспансере Юле сказали, что у нее наметилась позитивная динамика, и выписали долечиваться дома.

Каждые два месяца девушка должна была делать контрольные снимки. И когда она пришла на рентген, оказалось, что динамика снова плохая. Это выглядело как рецидив, но не было им на самом деле – ведь Юлию, по сути, толком и не лечили.

«Мне предложили удалить пораженную туберкулезом часть левого легкого. Но я знала, что в нашем тубдиспансере в хирургическое отделение “спихивали” тех, кого не хотели (или не знали как) лечить. Я не хотела идти на операцию: на моих глазах половина тех, кому вырезали кусок легкого, возвращались с рецидивом. Но все же я пошла на консультацию и компьютерную томографию, которую делали всем перед операцией. И там выяснилось, что туберкулез перешел на правое легкое. Я была в шоке – как же так, ведь я пила таблетки в буквальном смысле горстями? И почему врачи не заметили этого на прошлых рентгенах?

Оказалось, что для экономии в тубдиспансере мне делали только снимки левого легкого! Когда я это узнала, я так орала, что думала, сойду с ума.

В этот момент мне стало реально страшно. Пока я лежала в больнице, я видела, как умирают подростки, как они мучаются после операции – и теперь эта участь могла постигнуть и меня», – говорит героиня.

Врачи честно сказали Юле: если у нее есть деньги и она хочет выздороветь, ей нужно ехать в институт фтизиатрии в Киеве. Девушке подсказали имя профессора, которая могла бы ей помочь, но не дали никаких контактов.

«Мой друг Максим как раз поехал в Киев поступать, и я попросила его найти этого профессора и договориться с ней о консультации. Не знаю, что он ей сказал, что пообещал, но она согласилась принять меня на следующий же день. Я быстро покидала вещи, собрала все нужное для госпитализации и села на поезд.

Когда профессор увидела мои снимки, она воскликнула: “Как ты вообще на ногах стоишь?” Она тут же определила меня к себе, хотя это было взрослое отделение, а мне еще не было 18 лет».

Уже через две недели врачи в институте фтизиатрии определили, на какие лекарства у Юлии есть резистентность, – как выяснилось, это весь первый ряд противотуберкулезных препаратов и часть второго. После этого девушку стали лечить подходящими лекарствами, и она пошла на поправку.

Спустя три-четыре месяца состояние Юлии стало улучшаться, каверны начали затягиваться. Ее выписали, сказав явиться через два месяца на очередной контрольный снимок.

«Эти снимки – серьезное испытание. Каждый раз идешь на рентген с дрожащими коленями, как на расстрел. И гадаешь, что на этот раз – улучшение или очередной рецидив?» – признается Юля.

И ей снова не повезло – снимки показали негативную динамику. Девушке пришлось собрать вещи и вернуться в институт фтизиатрии. На этот раз девушке ей лекарства из второго и третьего ряда химиотерапии, и в дополнение к этому стали давать экспериментальные препараты:

«Мне назначили сузакрин – препарат, который разработали в Крыму. Пришлось подписать кучу бумаг о том, что если что-то пойдет не так, то я не буду никого винить. Лекарство нужно было вводить в легкое напрямую, с помощью бронхоскопии. Это отвратительная процедура, которую мне за время лечения пришлось пройти 48 раз. Сначала мне около 30 минут вливали в нос и горло лидокаин, чтобы убрать чувствительность – это само по себе не очень приятно. Но затем начиналось самое страшное: в нос засовывали зонд толщиной с мизинец и проталкивали его до самых бронхов. Еще пару дней после бронхоскопии я не могла нормально есть и пить, все было исцарапано и болело. И такую процедуру мне делали каждую неделю».

Кроме болезненных ощущений от манипуляции, была еще одна проблема – по условиям клинических испытаний бесплатно выдавали только четыре ампулы препарата, а Юле на курс нужно было 10. Одна ампула стоила 300 долларов, и таких денег у семьи на тот момент не было.

«Мне помог молодой человек, который тогда за мной ухаживал. Каждую неделю он переводил мне 300 долларов, чтобы я могла купить очередную ампулу. Я ему очень благодарна – возможно, благодаря ему я до сих пор жива. Сузакрин мне действительно помог, я пошла на поправку, “дырки” стали быстрее затягиваться», – говорит героиня.

И снова выписка. Юля поехала домой и случайно попала на свой выпускной, зайдя в школу по делам. Реакция одноклассников ее не обрадовала – они все шарахались от девушки, как от прокаженной.

«После того, как я заболела, всех одноклассников отправили на проверку в тубдиспансер. Никто больше не заразился, но они стали обсуждать меня, распускать слухи. Кто-то говорил, что видел меня в больнице, что я умираю», – вспоминает она.

Юлия очень хотела вернуться к нормальной жизни. Никуда поступить она, конечно, уже не могла, поэтому устроилась на работу секретарем. Рентген через два месяца показал положительную динамику, и девушка поверила в скорое выздоровление.

Но, как оказалось напрасно. Юля заболела: температура под 40 ⁰С и кашель. Ее отец позвонил врачу из института фтизиатрии, и та сказала, что тут что-то не так. Юле снова пришлось ехать в больницу, где ее огорошили – рецидив, опять.

«Мои и так устойчивые бактерии стали еще устойчивее. Практически не осталось препаратов, которыми можно было бы меня лечить. Мне стали давать те лекарства, которые помогали раньше, с помощью бронхоскопии – чтобы они попадали прямо в легкие. В течение девяти месяцев я каждую неделю проходила через эту пытку.

А еще мне делали «поддувки» (пневмоперитонеум по-научному). В брюшную полость закачивали около литра газа – благодаря этому диафрагма начинала давить на легкие, они сжимались, и края каверн соприкасались. Так врачи увеличивали шанс, что “дырки” заживут. Но ощущения от процедуры были ужасные – я каждый раз теряла сознание, когда пыталась встать и дойти до своей палаты. Несмотря на все лечение, мне становилось все хуже. Я угасала».

В марте 2009 года Юля ненадолго уехала домой – у ее отца родилась дочь. Но девушке стало хуже, и она быстро вернулась в институт фтизиатрии. В очередной раз у нее взяли мокроту и нашли палочку Коха.

«Если больной туберкулезом, который лечится “химией”, начинает выделять палочку, это конец. Это значит, что человек умирает», – поясняет героиня.

А еще это значит, что этот человек заразен. Юля проплакала много дней, думая, что могла заразить новорожденную сестру. Она переживала только за малышку – на себе уже поставила крест, потому что устала бороться. Но врачи предложили последнюю возможную опцию – операцию по удалению больного легкого. И Юлия согласилась.

«В день Х, 20 мая 2009 года, я сама должна была подняться на седьмой этаж и дойти до операционной. Я шла по длинному белому коридору и испытывала дикий, животный страх.

Перед наркозом я сказала хирургам и анестезиологу, что я обязана выжить, ведь я столько всего еще не успела! Я поняла, что хочу путешествовать, хочу семью и детей, хочу делать карьеру. В общем, поняла, насколько сильно хочу жить», – вспоминает героиня.

После операции Юлия заново училась дышать. Сначала было ощущение, что она как рыба хватает ртом воздух – и не может вдохнуть. Пять шагов по палате вызывали тяжелую одышку.

Правому легкому, которое удалось вылечить, нужно было «раздышаться», чтобы со временем увеличиться и занять практически всю грудную клетку. Пока этого не произошло, плевру – оболочку, которая осталась от левого легкого – накачивали раствором с лекарствами. Это нужно было, чтобы убить болезнь окончательно, и чтобы органы – в первую очередь, сердце – не начали смещаться.

«Обычно у людей часть жидкости всасывается, часть остается в плевре и постепенно кристаллизуется. У меня же на следующий день после процедуры оставалось примерно 30% раствора – большую часть жидкости организм впитывал, так я была истощена. Пока врачи не поняли, в чем дело, сердце уходило влево, от этого я по ночам не чувствовала рук и ног», – рассказывает девушка.

Так тяжелая реабилитация после операции заняла не 21 день, как у большинства людей, а целых полтора месяца.

2 июля 2009 года, спустя три с лишним года после начала болезни, Юлю наконец выписали, за это время она была дома едва ли три месяца.

Через четыре месяца после операции девушка уже работала полный день и сняла комнату в коммуналке. Через год она не замечала, что у нее нет легкого. Через два об операции напоминал только шрам в зеркале.

«Я стала есть все подряд, тусоваться, пить алкоголь. У меня наконец начался подростковый период, которого я была лишена из-за болезни», – делится героиня.

С тех пор Юлия сменила несколько работ, начала путешествовать, переехала в Москву, вышла замуж, развелась, родила дочь Алису.

«Я мечтала о ребенке, но не была уверена, что смогу забеременеть и выносить. Все девять месяцев у меня был токсикоз, а когда я рожала (было плановое кесарево), на меня не подействовала анестезия, и меня резали “на живую”.

Мне кажется, после болезни мой организм стал особенным, и с ним все не “как у людей”. Если я сильно нервничаю, сердце (которое у меня не совсем там, где надо) начинает слишком сильно качать кровь. Когда я еду в путешествие, я заранее ищу везде русскоговорящих врачей – случись чего, я не смогу пересказать свою историю болезни на иностранном языке. Мне нельзя серьезно заниматься спортом, и если я побегу за автобусом, у меня будет одышка. Хотя мне можно понемногу пробовать разные активности – например, недавно я впервые встала на сноуборд.

Несмотря на все ограничения, я рада, что в принципе имею возможность все это делать. Потому что я жива. И 20 мая, день моей операции, я каждый год отмечаю как свой второй день рождения».

источник

Я заболела туберкулезом в самый спокойный период своей жизни. Мне было 18, я весила 90 кг, не пила, не курила, жила с родителями и работала на любимой работе!

Попав в больницу с обычной пневмонией, я не расстроилась. А чего переживать? Лежи с журналами, пей таблеточки… Через недельку домой. Настроение было хорошим. Но однажды я разговорилась с санитарочкой, и узнала, что некоторых из этой больницы отправляют на лечение в тубдиспансер. То, что на рентгене кажется пневмонией, иногда оказывается туберкулезом.

С того момента я потеряла покой. А вдруг «это» случится со мной? Туберкулез для меня тогда был чем-то далеким и ненастоящим. А через неделю папа забрал меня на машине — не домой. Мы ехали в тубдиспансер.

В пути я продумывала, как буду объяснять фтизиатру, что туберкулез — это не про меня. Я вешу 90 кг. Честно говоря, все время что-нибудь ем. И совсем не кашляю!

Озвучить свои аргументы я не успела. Фтизиатр посмотрела снимки и сказала, что если нет ни кашля, ни температуры, а изменения на снимках есть — это очень похоже на туберкулез.

Меня отправили в палату. И хотя до окончательного подтверждения диагноза еще надо было сдать кучу анализов, я себя уже «приговорила».

На второй день я проснулась с тошнотой и головокружением. Было трудно сидеть, а тем более ходить. Переполняло чувство какого-то омерзения к себе, отстраненности от себя.

Меня вызвали сдавать кровь. Я с трудом вышла в коридор и пристроилась к небольшой очереди у процедурного кабинета. В глазах все крутилось, горло жгла подкатившая желчь.

Я решила, что скоро умру. Всерьез. То, что мне назначили обследования и лечение, посчитала пустой формальностью. Что это такой порядок — сначала лечат. Потом умираешь.

К кабинету подходили еще люди. Девушка с фиолетовыми волосами сразу подсела ко мне. Я отодвинулась подальше. Умирать я уже приготовилась, а вот бесстрастно сидеть рядом с «тубиками» еще не могла. Она это заметила, но спокойно спросила: «Ты новенькая?». Я кивнула.

Позже я сама научилась также «вычислять» новеньких в тубдиспансере. Даже когда уходила на процедуры в другие отделения, где никого не знала. Среди незнакомых людей всегда находила тех, кого только что оглушили такой новостью: по потерянному лицу, блестящим от слез глазам и болезненной брезгливости к окружающей обстановке.

И вот диагноз подтвержден. Меня ждет скорая смерть. Правда, до нее еще нужно дожить. Я стала искать, чем бы себя успокоить. Расспрашивала всех, сколько приходится лежать в диспансере.

Ответы были разные. Один лежит третий месяц, другой — третий год. Врач сказала, что стандартный срок — 60 дней. После этого делают снимок и либо переводят на амбулаторный этап, либо оставляют в больнице.

Первые дни тянулись страшно долго. Но через неделю стало полегче. Сначала физически. Лекарства работали! А их я принимала строго по назначению. В эффективность лечения я не верила, но действовала на автомате. Один за другим уходили симптомы: стало легко дышать, появились силы.

Но меня постоянно тошнило, а врачу я не жаловалась, на обходах говорила, что «все нормально». Умирание идет по плану. Так строптиво вела себя психика: недоверие, сопротивление, общая мрачность духа свойственны всем туберкулезным, особенно в первое время.

Ведь диагноз становится не просто известием о «страшной» болезни. Таких болезней много. Но туберкулез стигматизирован. Он воспринимается как «метка». Болеть стыдно, потому что им болеют «неприличные» люди. А страшно не только потому, что туберкулез трудно вылечить, но и потому, что многие не знают о его течении. Воображение рисует ужасы. Когда я начну кашлять кровью? Когда буду гнить заживо?

Про жизнь вне диспансера я в первые дни даже не думала. Считала, что все «за забором» больницы для меня потеряно. На работу меня больше не возьмут, замуж я не выйду.

Казалось, что даже если я выздоровею, все обязательно узнают о туберкулезе. И общаться со мной никто не будет.

О том, что меня постоянно рвет и я ничего не ем, врач узнала от моих соседок. Меня вызвали на осмотр, поставили какую-то капельницу. Со следующего дня изменили всю схему лечения. Я смогла есть, перестала шататься на ходу, а засыпая — слышать страшные гулкие звуки.

То, что я считала признаками агонии, оказалось не более чем побочкой от лекарств. Тошнота — спутник лечения туберкулеза, и она возвращалась еще не раз, но уже не с такой силой.

«Смотрите, у нас даже на лого кулак, дающий болезни в нос!»
Основатель и руководитель сообщества «Туберкулез: поддержка и ответы», член координационного совета TBpeople Ксения Щенина: «Туберкулез коварен тем, что незаметен. И поэтому часто для людей оказывается сюрпризом, особенно если болезнь обнаружили в начале. И первые недели это действительно сложно принять. Жизнь больше не кажется надежной, человек растерян и подавлен, его одолевают страхи. Все это и десятки других причин на первых этапах лечения превращают тебя не в самого приятного человека для общения, но который остро нуждается в поддержке.
Больному туберкулезом важно, особенно в первое время, обсудить свое состояние с тем, кто сможет понять его страхи, любые «закидоны». И если ему поговорить не с кем, он может обратиться к нам. Для этого мы и создали наше сообщество.
А если вы хотите бороться с туберкулезом в России и в мире, то присоединяйтесь к TBpeople — русскоговорящей сети людей, перенесших туберкулез. Смотрите, у нас даже на лого кулак, дающий болезни в нос. Вот с таким настроем и стоит лечиться».

Еще один страх туберкулезника в диспансере — перед обстановкой. С советских времен «тубик» было синонимом «зэка».

«Новенькому» кажется, что он попал «на зону». Даже если вокруг нормальные люди, нужно время, чтобы это разглядеть.

Предвзятое сознание будет выделять то, с чем ожидает столкнуться — вот пациент, «синий» от наколок. А вот — хромая и чересчур худая женщина, все время с сигаретой. И пусть они ведут себя мирно, новичок их боится. Или боится стать похожим на них.

В нашем отделении были освободившиеся из МЛС. Чуть больше, чем в обычной больнице, но далеко не большинство. Были бездомные. Они выздоравливали быстрее всех, после голодной жизни оказавшись на усиленном «противотуберкулезном» питании.

Были в отделении единичные случаи драк, попоек, приездов полиции. Но все пьющие пациенты пили в своем кругу, буйные — дрались между собой. Почти не было и случаев воровства. Но это, согласитесь, бывает и в обычных больницах, и просто в плацкартных вагонах.

Другое дело, что такая «нормальность» в данном случае была обеспечена большими усилиями сотрудников. К примеру, медсестры по полночи уговаривали выпивающие компании разойтись по палатам, а в острых случаях проявляли строгость: вызывали милицию. В некоторых случаях достаточно было напомнить о такой возможности.

Евгений Барсучевский («Туберкулез: поддержка и ответы»): Во многих туберкулезные диспансерах есть практика, когда больных размещают по палатам, изучив их биографию. Со мной, например, не лежало ни единого человека с криминальной историей — большую часть периода, проведенного в больнице, моими соседями были водитель-дальнобойщик, инженер, офицер, маркетолог и учитель физики.

Со временем я поняла, что наше отделение в 60 человек можно сравнить с большой семьей. Люди находятся вместе несколько месяцев, круглосуточно, семь дней в неделю.

Среди нас были «родные» и «троюродные» — те, кто лежал в одной палате и в разных концах коридора. Кто вместе пил, и кто всей палатой учил английский.

Стоит ли говорить, что в чем-то отделение напоминало клуб знакомств: в закутке у туалета постоянно кто-нибудь целовался, а после выписки многие планировали свадьбу. Ну или развод — с «половиной», оставленной «на свободе».

«Анжелика, королева разбойников»
Ольга Литвинова («Туберкулез: поддержка и ответы):
— Я — бывший сотрудник ГУ ФСИН по Волгоградской области. Долго работала в лечебном исправительном учреждении для туберкулезных больных. Поэтому, когда сама оказалась в больнице, меня узнали в лицо мои вчерашние «клиенты». Под палату мне выделили сестринскую, оставаться ночевать в больнице крайне не рекомендовали сами врачи. Было все: угрозы «пустить по кругу», убить, выкинуть со второго этажа.
Спустя два месяца медсестры стали в шутку называть меня Анжеликой, королевой разбойников. Я подружилась если не со всеми, то с большинством. Секретов тут никаких нет. Как и во время несения службы, так и вне, я оставалась человеком. В зоне я никому не делала зла, не наказывала, если того не требовал закон. Да, с бывшими осужденными необходимо сохранять бдительность. Как и на улице или в общественном транспорте.

Умирать я передумала на третьей неделе лечения. К этому времени жизнь стала налаживаться. Все мои родные прошли обследование и оказались здоровы. Родители навещали меня каждый день. Пришел мой анализ мокроты, который показал, что уровень бактериовыделения у меня не опасен для окружающих (так называемая «закрытая», незаразная форма).

Я стала ездить домой на выходные. Отвезла на работу первый больничный лист. Большинство коллег к моей болезни отнеслись безо всякого «интереса».

Наливали мне чай в свои кружки. Ни сочувствия, ни страха, ни любопытства видимо никто не проявил. Кроме нескольких человек, с которыми мы почти перестали общаться. К счастью, это были не те люди, от которых что-то зависело.

Туберкулез — болезнь переутомления, морального и физического. Я же заболела на фоне благополучия, но именно в это время у меня были большие нагрузки. Все было интересно, все в радость — работа, друзья, поездки. Везде надо успеть, и я часто не успевала выспаться и пообедать. Как ни буднично это звучит, но именно снижение иммунитета плюс контакт с заболевшим в открытой форме может привести к заражению туберкулезом.

Татьяна Пьянзова, врач-фтизиатр, кандидат медицинских наук:
С туберкулезом обычно связано несколько распространенных заблуждений, например: «Туберкулезом болеют только социально неблагополучные лица». Да, эти люди наиболее подвержены риску развития заболевания в связи с ослабленным иммунитетом, обусловленным их образом жизни. Однако туберкулез – это инфекционное заболевание, а инфекции, как известно, могут поражать людей независимо от социального положения. Стрессы, хроническое недосыпание, нерегулярное и несбалансированное питание, а также некоторые хронические заболевания (сахарный диабет и др.) могут приводить к снижению защитных сил организма и, при встрече с инфекцией, пусть 10 лет лет назад, — к заболеванию туберкулезом.
Второй миф: «Если общаться с больным туберкулезом — обязательно заболеешь». Практически все взрослое население нашей страны «инфицировано» туберкулезом. Это значит, что палочка Коха – возбудитель туберкулеза, попадая в организм в детском возрасте, живет в нашей лимфатической системе и поддерживает противотуберкулезный иммунитет, который помогает не заболеть. Но при ослаблении защитных сил организма под воздействием различных факторов, точнее, их совокупности, дремлющая инфекция может начать размножаться.

После моего выздоровления прошло десять лет. Шесть лет назад меня сняли с диспансерного учета. В моем постоянном окружении до сих пор не все знают, чем я тогда переболела. Я не сказала самым близким подругам и кое-кому из родни. Ведь они очень похожи на меня. Близость туберкулеза шокирует их так же, как меня когда-то.

То, что я болела «закрытой» (незаразной) формой, избавило меня от мук выбора — предупреждать или нет? В каждом случае я решала это сама.

Отчасти я все еще «в теме» — общаюсь с соседями по отделению и просто с коллегами по несчастью в интернете. И теперь понимаю, что мне в свое время во многом повезло. Повезло с контингентом и с дисциплиной в диспансере. Повезло с обеспечением больницы — питание у нас было действительно «высокобелковое», а лекарств всегда хватало.

Оказывается, так везет не всем. С лекарствами бывают перебои, а купить их самостоятельно трудно — они очень дорого стоят и продаются не везде.
Меня не выгнали из дома, мне оплатили больничный. А вот соседка по палате тайком бегала мыть полы в соседнем магазине — на основной работе тянули с пособием, нужно было платить за съемную комнату, чтобы куда-то вернуться из больницы. Кто-то лишился профессии.

Ольга Литвинова: Туберкулез и остаточные изменения после него накладывают ряд ограничений при дальнейшем трудоустройстве. Многое зависит от конкретной формы заболевания, сроков лечения, состояния больного, места работы, профессии. Это очень индивидуальный вопрос. Но, например, нельзя работать с детьми, с продуктами питания. В некоторых случаях можно получить инвалидность по социальным показаниям (утрате профессии), даже если в целом человек трудоспособен.

Среди «страшных» болезней туберкулез — не самая страшная. У него даже есть свои «плюсы».

Классический легочный туберкулез, которым болеет большинство, практически не снижает качество жизни в физическом смысле. Даже когда человеку удаляют легкое, он по-прежнему может ходить, видит и слышит.

Обычная бытовая травма может привести к более серьезным последствиям. От туберкулеза умирают, но все реже и реже. В моем отделении за четыре месяца не умер никто, а вот собирались умирать практически все — бросали или не сразу начинали пить таблетки — не верили в возможность вылечиться, сбегали из больницы: приходили домой, или скрывались где-нибудь в подвале. Или, наоборот, считали себя здоровыми: продолжали обычную жизнь, ставя под угрозу окружающих и губя свое здоровье.

Получается, сам туберкулез не так уж страшен. Страшным делаем его мы. Своей брезгливостью к больным. К себе, когда заболеваем сами.

Попытками сделать «хорошее лицо» и не ограничивать свой круг общения даже на первые недели болезни (тубдиспансеры сейчас так же открыты, как и обычные больницы). Отказом от лекарств, который приводит к появлению лекарственноустойчивых форм. Отказом от плановых обследований с мыслью о том, что туберкулезом болеют только «другие».

Иногда о болезни становится известно, когда вылечить ее очень трудно, а больной успел заразить своих родных. Если вы боитесь туберкулеза — начните уже сегодня делать его менее страшным. Например, сходите на флюорографию, перестаньте нервничать по пустякам. И настройтесь на то, что это излечимо.

источник