Мне сегодня поставили диагноз туберкулез

На фоне недавних новостей о том, как врачи проглядели школьников с острой формой туберкулёза лёгких, хочу рассказать о том, как я сама чуть не загремела в противотуберкулёзный стационар из-за неподтверждённого диагноза.

Всё началось с того, что, когда мне было 20 лет, я заболела ветрянкой и попала в больницу. (Об этом кошмаре расскажу как-нибудь в другой раз.) Там мне в рядовом порядке сделали флюорографию. И началось.

Сначала мне ничего не говорили, но повели делать снимок второй раз — уже рентгеновский.

На следующий день санитарка зашла ко мне в палату (я лежала одна, в карантине) и, глядя на меня с подозрительностью и презрением, сказала, что врачи увидели два затемнения в правом лёгком, поэтому подозревают или воспаление лёгких, или туберкулёз.

В общем, через три дня после первого снимка меня буквально выперли из инфекционки и отправили в диспансер по месту жительства. Причём у меня на тот момент даже ветрянка ещё не прошла, всё тело было обмазано марганцовкой. Особенно живописно выглядело лицо с запекшимися коростами винного цвета на носу и щеках. В таком виде меня и выпустили. (Поездку от больницы до дома и вспоминать не хочется.)

На следующий день отправилась в диспансер со снимками. Сначала сдавала какие-то простенькие анализы, уже всего и не припомню, но в числе прочего мне поставили и манту.

В общем, я никогда не видела свою руку распухшей до таких размеров. Манту расширилась до 10-12 см в диаметре: было очевидно, что со мной всё плохо. (Так что если вы беспокоитесь, что у вашего ребёнка манту не 1,5 см, а 2,5, то расслабьтесь, это ерунда.) За две недели, пока меня проверяли в диспансере, мне сделали 4 рентгеновских и 14 томограмных снимков. (Это не считая тех, больничных.)

С друзьями я иронизировала, что скоро начну светиться. Но настроение было паршивое. Был май, конец первого курса (уже во втором вузе — о смене вуза см. один из прошлых постов), близилась сессия, а я, вместо того, чтобы ходить на пары и готовиться, моталась через день в диспансер.

Посещать занятия мне запретили. Сказали, что, если диагноз подтвердится, придётся проверять всех моих одногруппников и преподавателей, которые вели семинары. (Один из семинаров у моей группы вела декан: я стала в красках представлять, как в её кабинет врываются санитары и принудительно госпитализируют.)

Тем не менее все остальные анализы диагноз туберкулёза не подтвердили. Было так: я пришла к врачу в четверг, и она говорит: «У Вас сложная ситуация, потому что по манту у Вас острая стадия, а по всем остальным анализам — ничего. Но во всех спорных случаях мы обязаны перестраховаться и отправить человека в стационар. В понедельник сделаем последний рентген, и если пятна не уменьшатся, то положим в больницу». Минимум — на три месяца, а потом ещё год лечения на дому.

Мда, конечно, это был один из самых напряжённых уик-эндов моей жизни. Помню, я каждый день медитировала, представляла солнце в своей груди (я тогда была восторженной, да ещё и сыроедом — ну вы поняли), а потом гуляла, гуляла по городу, пытаясь уложить в голове мысль о том, что в понедельник решится моя жизнь на ближайшие полтора года.

Но к воскресенью духовные практики, по-видимому, сделали своё, поскольку я поняла следующее. Независимо от того, какой вариант меня ждёт, я смогу извлечь из него выгоду. Предположим, меня кладут на всё лето в больницу, а потом ещё год заставляют сидеть дома и долечиваться (о посещении университета и речи быть не могло!). Тогда этот год я могла бы посвятить давно заброшенным делам: рисованию, музыке, литераторству. В целом, неплохой вариант! Когда ещё выпадет свободный год.

Был и другой исход: меня кладут в больницу, но диагноз не подтверждается. Тогда я просто пересдаю пропущенную сессию осенью и продолжаю учёбу. (К слову, мой одногруппник по первому вузу потерял целый учебный год как раз из-за того, что его по ошибке упекли в тубстационар. Только в его случае это было посреди сессии, так что ему пришлось восстанавливаться только на следующий год.)

Но, как оказалось, и таким неудачникам, как я, иногда везёт! В тот решающий понедельник результаты последнего снимка показали, что пятна начали рассасываться, поэтому меня отпустили с богом, и даже ничего не назначили для долечивания.

Через 5 лет я снова оказалась в больнице (в психушке, но об этом я ещё не успела рассказать — подписывайтесь!), где история почти повторилась: сделали снимок — не понравился — сделали манту — рука наполовину распухла — повезли в тубдиспансер делать томограмму. Досрочно выписать они меня не могли, поэтому начали выяснять причины самостоятельно. В итоге сошлись на том, что реакция манту у меня такая просто по индивидуальным причинам (хотя в детстве всё было ок), а затемнения в лёгких — незначительный дефект. Отдали мне все снимки и сказали, чтобы впредь заранее предупреждала о такой своей особенности.

источник

Добрый день! У меня горе, сегодня поставили мужу диагноз туберкулез открытой формы((( А я на 7 месяце беременности и боюсь, что тоже могла заразиться от него, но флюшку то мне пока делать нельзя, симптомов вроде нет никаких. Хотят сделать мне пробу манту, но она у меня с детсва большая была…Как мне выявить болезнь и что предпринять в такой ситуации.

Я была беременна и сделали мне 3 ФЛГ.я не знала еще что беременна.пневмония двусторонняя была.а вообще лучше не делайте.иммунитет поддерживаете и все.не обязательно что вы тоже заразились.

Нужно делать рентген, я сама делала после 30 нед, вы должны были сдать мокроту и анализы

Кровь сдала, манту сделали, в понед. буду сдавать мокроту. А рентген мне сказали только после родов можно делать. А вы не заразились. Извините, что интересуюсь. Просто оцениваю свои шансы, так как очень боюсь за ребенка и за себя…(((

Виктория, а я болела уже ))) ребенок родился вполне здоровым, а я еще лечусь

Ясно! Тогда скорейшего Вам выздоровления. Буду надеется на лучшее.

Виктория, и вам всего наилучшего.

У сестры такая же ситуация была, ребенок родился здоровый, а мы с ней лечились

А лечились в больнице? А ребеночка новорожденного куда? У меня мужа госпитализирует на след.недели и еще одна дочь…

Виктория, мы в больнице лежали , а ребенок с бабушкой был ( слава богу) , а когда я вылечилась пошла рожать тоже ни чего не сказала,но у вас другой случай

У меня говорили что отберут ребенка, но я гинекологу ничего не говорила, родила, рентген показал остаточные тубизменпния. Так что особо никто не интерисовплся. Сейчас пью табл, ребенку в год делали рентген, муж тоже проходит флюру раз в год

У всех ведь по разному , у нас был + бк мы выделяли палку

Спасибо Вам за ответы. Очень надеюсь,что я не заразилась от мужа. Симптомы ведь должны же быть хоть какие то. Муж то оказывается давно болен,а мы и не догадывались(((

Wiktorija, во-первых, не волнуйтесь. Меньше нервов — выше иммунитет. Просто обратитесь к врачам в диспансере, они все анализы проведут. Так симптомы все равно фиг заметишь. Ваша задача — находиться в позитивном настроении и хорошо питаться=)

анализ мокроты сдавай а мужа в диспансер лечение очень токсичное

Лечение туберкулеза – задача сложная, но решаемая! Надеемся наш сайт поможет вам в этом.

источник

Ксении Щениной диагностировали запущенную форму туберкулеза в 20 лет. Она перенесла две операции, лишилась ребра и провела два года в больницах. Ксения вылечилась и стала бороться за права других пациентов. В этом году активистка участвует в Генеральной Ассамблее ООН. До отъезда Щенина встретилась с «Афишей Daily».

В 16 лет я приехала из Хабаровска в Москву и поступила в ИЖЛТ на факультет журналистики. После третьего курса, в 2008 году, я поняла, что очень устаю, а иногда у меня появляется одышка. Долго думала, что это какая-то болезнь или я просто ленивая задница, остальные ведь успевают и учиться, и работать, но не устают. Но по врачам я никогда не ходила: боялась, что мне выпишут кучу направлений и ненужных и дорогих анализов.

Тогда же я решила, что вернусь на лето к родителям и быстренько пройду всех врачей. Ну и как обычно: приезжаешь домой, а там друзья, поездки на море. В общем, в больницу я пошла за неделю до отлета в Москву.

Терапевт мне дала направление на флюорографию и к кардиологу. Кардиолог увидел, что по анализам что-то не так, повесил на меня холтер (портативный аппарат для мониторинга работы сердца. — Прим. ред.) на сутки. Мне нужно было вести дневник о том, что со мной происходит за это время. В тот день, когда на меня повесили холтер, я должна была зайти за результатом флюорографии. Поэтому у меня есть задокументированное свидетельство того, как мне сообщили о туберкулезе: в этот момент сердце билось сильнее всего.

Когда я назвала свою фамилию врачу-рентгенологу, повисла пауза, после чего врач сказала: «Ага! Щенина. И где тебя два года носило?» И добавила: «Вот, полюбуйся». Я вообще не понимала, о чем она говорит. За два года до этого я делала флюорографию в той же больнице, но не забрала результат и улетела обратно на учебу. Уже на той, первой флюорографии были очевидны изменения в легких. Оказалось, из-за этих снимков маме звонили с просьбой прийти за ними, но никаких уточнений не делали: не говорили «срочно бегите», не произносили слово «туберкулез».

Сейчас у меня есть искажение: я смотрю на свою историю болезни как активист, а не как пациент. Но помню, что реакция врача была просто хреновой. Я стояла перед ней и спрашивала: «То, что у меня с легкими, за два года стало сильно хуже?» Врач отвечала: «А ты сама как думаешь?»

Когда я узнала о диагнозе, был ступор. Я вышла на улицу и стояла, смотрела на солнце, думала: «Все, в 20 лет жизнь может так тупо закончиться». В тот же день я написала в ЖЖ: «Прикиньте, ребята, у меня туберкулез, скорее всего». Возможно, такая реакция связана с возрастом. Возможно, со стигмой и незнанием. Я думала, что если у меня и туберкулез, то это какая-нибудь легкая закрытая форма. Ведь я была уверена, что в противном случае меня бы просто не выпустили из больницы. Мне казалось, что после диагноза «туберкулез» за тобой приезжает спецмашина и увозит в глушь, подальше от людей .

Мне не дали никакой памятки, просто сказали на следующий день подойти к врачу. Я пришла к подруге, которая училась в медицинском колледже, и с ней вместе стали искать информацию: что такое туберкулез, как это лечится.

На следующий день я попала к врачу. Она меня успокоила, сказала, что все лечится, и назначила дообследование. После всего этого меня отправили в диспансер. В диспансере все перепроверяли заново: сказали, что не доверяют городским врачам.

Здесь и далее — больница, в которой лежала Ксения

Есть два варианта развития заболевания. Во-первых, можно заразиться при тесном контакте с человеком с туберкулезом, который выделяет много бактерий. Твой иммунитет не справляется с такой осадой и сдается. Во-вторых, бывает так, что ты инфицируешься, и организм сдерживает болезнь, но потом (возможно, и через несколько лет) у тебя сильно падает иммунитет, и ты заболеваешь.

Когда я заболела, мама рассказала, что, оказывается, когда я была очень маленькой, проба Манту у меня была огромной. Видимо, болели соседи (самое начало 1990-х, тогда все друг с другом больше общались). Если бы я знала, то уделяла бы больше внимания легким.

Врач сказала, что, возможно, инфекция активировалась в мои 18 лет после большого стресса.

Что касается прививок, то их мне делали в детстве. Правда, у меня нет рубчика от БЦЖ, так что ее могли неправильно поставить и иммунитет мог не выработаться. Кроме того, БЦЖ на самом деле защищает не от всех видов туберкулеза, а только от самых опасных форм.

Я осталась в Хабаровске. На семейном совете мы решили, что так будет спокойнее. Мои родители не боялись инфицироваться, у меня не было бактериовыделения. Нелеченые люди вроде меня могут выделять много палочек Коха, но в моем случае период бактериовыделения уже прошел. Обследовали всех, с кем я жила или много общалась (это около 50 человек), но никто не заболел.

Тогда я не знала, что в общей сложности проведу в больницах два года. Казалось, я только наладила все в Москве. Появились друзья, работа. Я хотела развиваться как журналист, писала для «Звуков.ру», мечтала попасть в «Афишу». В Москве тогда был расцвет городской журналистики, и мне было трудно осознавать, что все проходит мимо. Ты смотришь, как в Москве происходит что-то бурное, и будто наблюдаешь за этим из параллельной вселенной.

Что касается самого лечения, то в легких случаях можно проходить терапию амбулаторно, когда ты каждый день приезжаешь, получаешь лекарство и пьешь его перед медсестрой. А если состояние сложное или очень запущенное, как у меня, то кладут в стационар.

В отделении было уныло. Я весь день проводила в больнице, потом уезжала ночевать домой, но все время как будто оставалась в стационаре.

Угнетало и то, что, пока я лежала, население палаты сменилось три раза. Их выписывали, а я оставалась. У меня были большие дыры в легких. Когда мне сказали, что будут лечить четырьмя препаратами, я порадовалась: «Четыре препарата — четыре таблетки». А когда впервые получила лекарства утром, оказалось, что таблеток двенадцать. И маленькая мензурка воды.

Но таблетки все равно не помогли. После двух операций распад легких прекратился, я пошла на поправку. Но с последствиями справляюсь до сих пор. Мне убрали одно ребро целиком и пять сегментов других ребер, чтобы сжать легкое — это повлияло на иннервацию (снабжение органов и тканей нервами, что обеспечивает их связь с центральной нервной системой. — Прим. ред.) правой руки. Первые несколько месяцев я все делала левой. В 2015-м начала играть на ударных и после этого стала лучше чувствовать пальцы.

В хирургии мне понравилось больше, чем в стационаре, там было весело. Было ощущение, что я попала в какую-то общагу, потому что люди там жили годами, ведь после операции человек лежит до стабилизации показаний. А иногда нужно две-три операции. Те, кто жил далеко от Хабаровска, оставались прямо в больнице.

Там было много девочек-нанаек, ульчи (малочисленные народы Дальнего Востока. — Прим. ред.). Нанайки очень легкие, мы с ними ржали постоянно. Еще я подружилась с девушкой из ульчи. Она поразила меня тем, что приехала из тайги: они с мужем жили практически без денег, выращивали все сами. Как бы суперздоровая жизнь, ты на свежем воздухе всегда, ешь самые чистые продукты. Но туберкулез на это не смотрит, все равно можешь заболеть.

Но там же в больнице я узнала, что есть стигма. Некоторые девочки лежали по году, а мужьям говорили, что лечатся по женской части. Теперь я знаю, что многие скрывают туберкулез от своей родни, но тогда для меня это было чем-то шокирующим. Ты же не виноват, что болеешь.

Лично у меня стигмы не было, но я сильно боялась. Тогда прочла и перечитала всего Терри Пратчетта. У него есть персонаж Смерть. Сам Пратчетт боролся с болезнью Альцгеймера, очень злился на заболевание. Благодаря его книгам я боролась, признавалась себе в своих эмоциях.

Еще меня очень поддержали «Американские боги» Геймана: «В тюрьме одно хорошо: все худшее случилось вчера». И вот ты сидишь в стационаре и думаешь, что уже все случилось. Нужно только как-то с этим совладать.

Стигма отравляет жизнь. Люди часто даже сами себе не могут объяснить, что именно для них постыдного в том, что они заболели туберкулезом. Но вот стыдно. И есть страх, что ты мог инфицировать близких по незнанию.

После выписки я вернулась в Москву, нужно было доучиться в институте: на два года я брала академический отпуск, потом училась заочно, а затем опять перевелась на дневное. Конечно, возвращаться в социум было тяжело. Мои друзья уже вовсю работали: в «Новой газете», в РБК, в РИА «Новости». А ты приходишь будто бы с поля боя, и никто не понимает, что с тобой происходит.

Я ударилась в деятельность. Делала при вузе открытый лекторий, редактировала институтский журнал. Параллельно я вела группу в «ВКонтакте» о туберкулезе. Меня позвали быть админом в уже существующую, но заглохшую группу. И я там начала создавать движуху.

Параллельно я писала повсюду: «Здравствуйте, я Ксюша, переболела туберкулезом, хочу помочь другим». После выздоровления был подъем, но он прошел очень быстро. Мне все время казалось, что я делаю недостаточно. Потому что вот есть великие женщины, которыми я восхищалась: Майя Сонина из «Кислорода», или Нюта Федермессер, или Лиза Глинка. А есть я. И я делаю недостаточно. Тогда мне казалось, что даже сообщество в «Вконтакте» не так хорошо работает, как мне бы хотелось.

Вначале я все делала сама: отвечала на вопросы, искала информацию. Например, человеку нужна юридическая консультация, его хотят уволить из-за туберкулеза. Постепенно у меня в группе появились волонтеры: врачи, юристы, крутейшие психотерапевты, которые консультируют бесплатно.

Переломный момент для меня был связан со знакомством с Полиной Синяткиной. В 2015 году она написала мне, что сейчас болеет и хочет сделать выставку по туберкулезу. В 2016 года началась движуха. Тогда я впервые поехала на конференцию в Братиславу, где мы показали картины Полины. А еще там я узнала, что то, чем я занимаюсь в последние годы, называется активизмом и правозащитой. До этого я была девочка-блогер и журналист, который помогает людям с туберкулезом. После конференции появилась европейская сеть TBpeople — я член ее правления.

Ксения Щенина и Полина Синяткина во время своего «турне» по тубдиспансерам разных городов, где они устраивают лекции

Постепенно я уходила со всех своих подработок, работ. Мы с Полиной сделали книжку для пациентов с туберкулезом — в ней собраны самые популярные вопросы, которые задают люди с диагнозом. Распространение книжки поддержал российский офис ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения. — Прим. ред.), а этим августом мы отправились в «турне» по тубдиспансерам. Помимо общения с врачами я предложила сделать лекции для обычных людей — рассказывать о туберкулезе, что правда, а что миф. Каждый город со своими особенностями: в Самаре и Тольятти большой уровень заболеваемости на фоне ВИЧ. В Краснодаре очень много стигмы. Мы встречались с врачами, активистами, местными СМИ. В Волгограде творится просто что-то невообразимое. Там лекция прошла в ирландском пабе: такая атмосфера — и ты рассказываешь о туберкулезе. С организацией нам помогло «Волгоградское научное кафе», спасибо им за это.

В Нью-Йорке буквально через неделю пройдет Генеральная Ассамблея ООН, посвященная туберкулезу, — и меня номинировали на участие от TB Europe Coalition, где я также член правления. В ООН все строго: твоя организация должна пройти аккредитацию, потом тебя номинируют, потом твою заявку рассматривают и подтверждают или отклоняют. Мою сначала отклонили. А потом 7 сентября приходит письмо: «Ксения, ждем вас на Генеральной Ассамблее». И началась эпопея с визой в США, сбором денег на билеты, поиском жилья. Я написала пост в фейсбуке и буквально за день мы насобирали на перелет и еду. Жить буду у знакомой активистки. Кажется, я буду там единственной представительницей от тб-активистов из России.

Чего я жду от Ассамблеи? Что она поможет привлечь внимание к туберкулезу. Это излечимое заболевание, и меня очень злит, что инфекционным заболеваниям, которые можно предотвращать и побеждать, уделяют так мало внимания. Злит, что пятьдесят лет не было новых лекарств. После открытия основных антибиотиков (изониазид и рифампицин) туберкулез очень хорошо лечился и был практически побежден. Но в 1990-х годах появился устойчивый к основным антибиотикам туберкулез — очень «ядреная» бактерия, как Терминатор. Сейчас ВОЗ рекомендует схемы лечения новыми, недавно изобретенными препаратами, но в России их нет.

После ассамблеи нужно взять себя за жопу и сделать наконец российское отделение нашей сети TBpeople. Будем помогать, чтобы быстрее появились новые антибиотики в России, развивать систему социальной поддержки для пациентов с туберкулезом и бороться со стигмой — это самое главное.

После болезни, когда эйфория закончилась, меня сразила жесткая депрессия. Я правда не хотела жить, не могла смириться, что смерти так много и что она может быть такой глупой. Жила, пока могла помогать людям, и это была причина вставать по утрам. Два года назад встретила потрясающую девушку Марию, с которой счастлива. И мой активизм стал, мне кажется, продуктивнее. Если ценишь свою жизнь, то и люди начинают с большим уважением относиться к тебе и твоей работе.

источник

Вы , к сожалению,
совершенно неверно расставили акцеты , мне видится правильным дождаться Анны Сергеевны, и уже планировать вместе и более рационально.
ИМХО- вы сами говорите о том, что физическую форму не сохранили.
Более того, Вам должно быть известно,что подобные нагрузки весьма существенно снижают иммунологическую реактивность организма, что сейчас Вам категорически не к чему. ИМХО.
Ещё раз ИМХО- набор формы разумно разнести на длительный и контролируемый период, например- на ближайшие 365 дней.

Ваше стремление морально спобедить болезнь понятно,
однако- всему своё время.
Уважаемые доктора меня ,надеюсь поправят, но почти уверен-
Вам следует быть более осторожным в связи с Вашим состоянием.
ИМХО.

Вы меня простите, но у Вас в голове все перепуталось.
Вы впервые заболели, контакта с устойчивыми больными не имели. Значит вас лечат по обычному первому режиму (описание в прилепленной теме). Не суть важно, импортные препараты это или нет (какая разница — одно и то же действующее вещество). Фатоловские лекарства просто лучше переносятся и меньше побочных действий, только и всего.
Если у вас окажется устойчивый туберкулез — то и лечение будет совершенно другими лекарствами, но пока об этом думать не нужно.
Про жену: снимок обрезать не надо было, приведите целиком.

Про ребенка Юлю — профилактику все равно надо назначать (и по контакту, так и по пробам).

Совет на будущее: пойти официальным путем, не бегать по разным местам за деньги и через накомых, потому что за ваше лечение должен кто-то отвечать. Примите, как неприятную данность — вы заболели, нужно лечиться, тут все просто, но за вами должен кто-то смотреть, и я бы не стала наблюдаться у врача, который не смог донести до вас такую простую истину.

ну счастливо отдохнуть, спасибо Вам и сайту за помощь в моей ситуации, без Вас бы я многого не знал.

p.s. а снимок это моей жены, вот, вроде она здорова.

да конечно выздоровел, пошарив по сайтам выяснил, что ОРВИ лечиться при тубике так же как и без него (тоесть никак, главное температуру не сбивать, чтоб интерферон заработал. )
относительно профилактики у ребенка вы были правы
сделали ей недавно МАНТУ, и опять 12мм, ну явный вираж,
на приеме у фтизиатра, Юле назначили лечение (пол таблетки фтивазида в день (возраст почти 4 года, вес 14кг.))

Рекомендации пациенты не дают. Модератор.

ссылки на старые снимки
от 16.05.2008
[Ссылки могут видеть только зарегистрированные и активированные пользователи]ренгГК.jpg
[Ссылки могут видеть только зарегистрированные и активированные пользователи]тмг.jpg
от 12.07.2008
[Ссылки могут видеть только зарегистрированные и активированные пользователи]М_ренгГК_12_07_08.jpg
[Ссылки могут видеть только зарегистрированные и активированные пользователи]М_тмг_12,07,08.jpg

о себе
33 года, вес 80 кг, не курю, на вредном не работаю.

источник

Я заболела туберкулезом в самый спокойный период своей жизни. Мне было 18, я весила 90 кг, не пила, не курила, жила с родителями и работала на любимой работе!

Попав в больницу с обычной пневмонией, я не расстроилась. А чего переживать? Лежи с журналами, пей таблеточки… Через недельку домой. Настроение было хорошим. Но однажды я разговорилась с санитарочкой, и узнала, что некоторых из этой больницы отправляют на лечение в тубдиспансер. То, что на рентгене кажется пневмонией, иногда оказывается туберкулезом.

С того момента я потеряла покой. А вдруг «это» случится со мной? Туберкулез для меня тогда был чем-то далеким и ненастоящим. А через неделю папа забрал меня на машине — не домой. Мы ехали в тубдиспансер.

В пути я продумывала, как буду объяснять фтизиатру, что туберкулез — это не про меня. Я вешу 90 кг. Честно говоря, все время что-нибудь ем. И совсем не кашляю!

Озвучить свои аргументы я не успела. Фтизиатр посмотрела снимки и сказала, что если нет ни кашля, ни температуры, а изменения на снимках есть — это очень похоже на туберкулез.

Меня отправили в палату. И хотя до окончательного подтверждения диагноза еще надо было сдать кучу анализов, я себя уже «приговорила».

На второй день я проснулась с тошнотой и головокружением. Было трудно сидеть, а тем более ходить. Переполняло чувство какого-то омерзения к себе, отстраненности от себя.

Меня вызвали сдавать кровь. Я с трудом вышла в коридор и пристроилась к небольшой очереди у процедурного кабинета. В глазах все крутилось, горло жгла подкатившая желчь.

Я решила, что скоро умру. Всерьез. То, что мне назначили обследования и лечение, посчитала пустой формальностью. Что это такой порядок — сначала лечат. Потом умираешь.

К кабинету подходили еще люди. Девушка с фиолетовыми волосами сразу подсела ко мне. Я отодвинулась подальше. Умирать я уже приготовилась, а вот бесстрастно сидеть рядом с «тубиками» еще не могла. Она это заметила, но спокойно спросила: «Ты новенькая?». Я кивнула.

Позже я сама научилась также «вычислять» новеньких в тубдиспансере. Даже когда уходила на процедуры в другие отделения, где никого не знала. Среди незнакомых людей всегда находила тех, кого только что оглушили такой новостью: по потерянному лицу, блестящим от слез глазам и болезненной брезгливости к окружающей обстановке.

И вот диагноз подтвержден. Меня ждет скорая смерть. Правда, до нее еще нужно дожить. Я стала искать, чем бы себя успокоить. Расспрашивала всех, сколько приходится лежать в диспансере.

Ответы были разные. Один лежит третий месяц, другой — третий год. Врач сказала, что стандартный срок — 60 дней. После этого делают снимок и либо переводят на амбулаторный этап, либо оставляют в больнице.

Первые дни тянулись страшно долго. Но через неделю стало полегче. Сначала физически. Лекарства работали! А их я принимала строго по назначению. В эффективность лечения я не верила, но действовала на автомате. Один за другим уходили симптомы: стало легко дышать, появились силы.

Но меня постоянно тошнило, а врачу я не жаловалась, на обходах говорила, что «все нормально». Умирание идет по плану. Так строптиво вела себя психика: недоверие, сопротивление, общая мрачность духа свойственны всем туберкулезным, особенно в первое время.

Ведь диагноз становится не просто известием о «страшной» болезни. Таких болезней много. Но туберкулез стигматизирован. Он воспринимается как «метка». Болеть стыдно, потому что им болеют «неприличные» люди. А страшно не только потому, что туберкулез трудно вылечить, но и потому, что многие не знают о его течении. Воображение рисует ужасы. Когда я начну кашлять кровью? Когда буду гнить заживо?

Про жизнь вне диспансера я в первые дни даже не думала. Считала, что все «за забором» больницы для меня потеряно. На работу меня больше не возьмут, замуж я не выйду.

Казалось, что даже если я выздоровею, все обязательно узнают о туберкулезе. И общаться со мной никто не будет.

О том, что меня постоянно рвет и я ничего не ем, врач узнала от моих соседок. Меня вызвали на осмотр, поставили какую-то капельницу. Со следующего дня изменили всю схему лечения. Я смогла есть, перестала шататься на ходу, а засыпая — слышать страшные гулкие звуки.

То, что я считала признаками агонии, оказалось не более чем побочкой от лекарств. Тошнота — спутник лечения туберкулеза, и она возвращалась еще не раз, но уже не с такой силой.

«Смотрите, у нас даже на лого кулак, дающий болезни в нос!»
Основатель и руководитель сообщества «Туберкулез: поддержка и ответы», член координационного совета TBpeople Ксения Щенина: «Туберкулез коварен тем, что незаметен. И поэтому часто для людей оказывается сюрпризом, особенно если болезнь обнаружили в начале. И первые недели это действительно сложно принять. Жизнь больше не кажется надежной, человек растерян и подавлен, его одолевают страхи. Все это и десятки других причин на первых этапах лечения превращают тебя не в самого приятного человека для общения, но который остро нуждается в поддержке.
Больному туберкулезом важно, особенно в первое время, обсудить свое состояние с тем, кто сможет понять его страхи, любые «закидоны». И если ему поговорить не с кем, он может обратиться к нам. Для этого мы и создали наше сообщество.
А если вы хотите бороться с туберкулезом в России и в мире, то присоединяйтесь к TBpeople — русскоговорящей сети людей, перенесших туберкулез. Смотрите, у нас даже на лого кулак, дающий болезни в нос. Вот с таким настроем и стоит лечиться».

Еще один страх туберкулезника в диспансере — перед обстановкой. С советских времен «тубик» было синонимом «зэка».

«Новенькому» кажется, что он попал «на зону». Даже если вокруг нормальные люди, нужно время, чтобы это разглядеть.

Предвзятое сознание будет выделять то, с чем ожидает столкнуться — вот пациент, «синий» от наколок. А вот — хромая и чересчур худая женщина, все время с сигаретой. И пусть они ведут себя мирно, новичок их боится. Или боится стать похожим на них.

В нашем отделении были освободившиеся из МЛС. Чуть больше, чем в обычной больнице, но далеко не большинство. Были бездомные. Они выздоравливали быстрее всех, после голодной жизни оказавшись на усиленном «противотуберкулезном» питании.

Были в отделении единичные случаи драк, попоек, приездов полиции. Но все пьющие пациенты пили в своем кругу, буйные — дрались между собой. Почти не было и случаев воровства. Но это, согласитесь, бывает и в обычных больницах, и просто в плацкартных вагонах.

Другое дело, что такая «нормальность» в данном случае была обеспечена большими усилиями сотрудников. К примеру, медсестры по полночи уговаривали выпивающие компании разойтись по палатам, а в острых случаях проявляли строгость: вызывали милицию. В некоторых случаях достаточно было напомнить о такой возможности.

Евгений Барсучевский («Туберкулез: поддержка и ответы»): Во многих туберкулезные диспансерах есть практика, когда больных размещают по палатам, изучив их биографию. Со мной, например, не лежало ни единого человека с криминальной историей — большую часть периода, проведенного в больнице, моими соседями были водитель-дальнобойщик, инженер, офицер, маркетолог и учитель физики.

Со временем я поняла, что наше отделение в 60 человек можно сравнить с большой семьей. Люди находятся вместе несколько месяцев, круглосуточно, семь дней в неделю.

Среди нас были «родные» и «троюродные» — те, кто лежал в одной палате и в разных концах коридора. Кто вместе пил, и кто всей палатой учил английский.

Стоит ли говорить, что в чем-то отделение напоминало клуб знакомств: в закутке у туалета постоянно кто-нибудь целовался, а после выписки многие планировали свадьбу. Ну или развод — с «половиной», оставленной «на свободе».

«Анжелика, королева разбойников»
Ольга Литвинова («Туберкулез: поддержка и ответы):
— Я — бывший сотрудник ГУ ФСИН по Волгоградской области. Долго работала в лечебном исправительном учреждении для туберкулезных больных. Поэтому, когда сама оказалась в больнице, меня узнали в лицо мои вчерашние «клиенты». Под палату мне выделили сестринскую, оставаться ночевать в больнице крайне не рекомендовали сами врачи. Было все: угрозы «пустить по кругу», убить, выкинуть со второго этажа.
Спустя два месяца медсестры стали в шутку называть меня Анжеликой, королевой разбойников. Я подружилась если не со всеми, то с большинством. Секретов тут никаких нет. Как и во время несения службы, так и вне, я оставалась человеком. В зоне я никому не делала зла, не наказывала, если того не требовал закон. Да, с бывшими осужденными необходимо сохранять бдительность. Как и на улице или в общественном транспорте.

Умирать я передумала на третьей неделе лечения. К этому времени жизнь стала налаживаться. Все мои родные прошли обследование и оказались здоровы. Родители навещали меня каждый день. Пришел мой анализ мокроты, который показал, что уровень бактериовыделения у меня не опасен для окружающих (так называемая «закрытая», незаразная форма).

Я стала ездить домой на выходные. Отвезла на работу первый больничный лист. Большинство коллег к моей болезни отнеслись безо всякого «интереса».

Наливали мне чай в свои кружки. Ни сочувствия, ни страха, ни любопытства видимо никто не проявил. Кроме нескольких человек, с которыми мы почти перестали общаться. К счастью, это были не те люди, от которых что-то зависело.

Туберкулез — болезнь переутомления, морального и физического. Я же заболела на фоне благополучия, но именно в это время у меня были большие нагрузки. Все было интересно, все в радость — работа, друзья, поездки. Везде надо успеть, и я часто не успевала выспаться и пообедать. Как ни буднично это звучит, но именно снижение иммунитета плюс контакт с заболевшим в открытой форме может привести к заражению туберкулезом.

Татьяна Пьянзова, врач-фтизиатр, кандидат медицинских наук:
С туберкулезом обычно связано несколько распространенных заблуждений, например: «Туберкулезом болеют только социально неблагополучные лица». Да, эти люди наиболее подвержены риску развития заболевания в связи с ослабленным иммунитетом, обусловленным их образом жизни. Однако туберкулез – это инфекционное заболевание, а инфекции, как известно, могут поражать людей независимо от социального положения. Стрессы, хроническое недосыпание, нерегулярное и несбалансированное питание, а также некоторые хронические заболевания (сахарный диабет и др.) могут приводить к снижению защитных сил организма и, при встрече с инфекцией, пусть 10 лет лет назад, — к заболеванию туберкулезом.
Второй миф: «Если общаться с больным туберкулезом — обязательно заболеешь». Практически все взрослое население нашей страны «инфицировано» туберкулезом. Это значит, что палочка Коха – возбудитель туберкулеза, попадая в организм в детском возрасте, живет в нашей лимфатической системе и поддерживает противотуберкулезный иммунитет, который помогает не заболеть. Но при ослаблении защитных сил организма под воздействием различных факторов, точнее, их совокупности, дремлющая инфекция может начать размножаться.

После моего выздоровления прошло десять лет. Шесть лет назад меня сняли с диспансерного учета. В моем постоянном окружении до сих пор не все знают, чем я тогда переболела. Я не сказала самым близким подругам и кое-кому из родни. Ведь они очень похожи на меня. Близость туберкулеза шокирует их так же, как меня когда-то.

То, что я болела «закрытой» (незаразной) формой, избавило меня от мук выбора — предупреждать или нет? В каждом случае я решала это сама.

Отчасти я все еще «в теме» — общаюсь с соседями по отделению и просто с коллегами по несчастью в интернете. И теперь понимаю, что мне в свое время во многом повезло. Повезло с контингентом и с дисциплиной в диспансере. Повезло с обеспечением больницы — питание у нас было действительно «высокобелковое», а лекарств всегда хватало.

Оказывается, так везет не всем. С лекарствами бывают перебои, а купить их самостоятельно трудно — они очень дорого стоят и продаются не везде.
Меня не выгнали из дома, мне оплатили больничный. А вот соседка по палате тайком бегала мыть полы в соседнем магазине — на основной работе тянули с пособием, нужно было платить за съемную комнату, чтобы куда-то вернуться из больницы. Кто-то лишился профессии.

Ольга Литвинова: Туберкулез и остаточные изменения после него накладывают ряд ограничений при дальнейшем трудоустройстве. Многое зависит от конкретной формы заболевания, сроков лечения, состояния больного, места работы, профессии. Это очень индивидуальный вопрос. Но, например, нельзя работать с детьми, с продуктами питания. В некоторых случаях можно получить инвалидность по социальным показаниям (утрате профессии), даже если в целом человек трудоспособен.

Среди «страшных» болезней туберкулез — не самая страшная. У него даже есть свои «плюсы».

Классический легочный туберкулез, которым болеет большинство, практически не снижает качество жизни в физическом смысле. Даже когда человеку удаляют легкое, он по-прежнему может ходить, видит и слышит.

Обычная бытовая травма может привести к более серьезным последствиям. От туберкулеза умирают, но все реже и реже. В моем отделении за четыре месяца не умер никто, а вот собирались умирать практически все — бросали или не сразу начинали пить таблетки — не верили в возможность вылечиться, сбегали из больницы: приходили домой, или скрывались где-нибудь в подвале. Или, наоборот, считали себя здоровыми: продолжали обычную жизнь, ставя под угрозу окружающих и губя свое здоровье.

Получается, сам туберкулез не так уж страшен. Страшным делаем его мы. Своей брезгливостью к больным. К себе, когда заболеваем сами.

Попытками сделать «хорошее лицо» и не ограничивать свой круг общения даже на первые недели болезни (тубдиспансеры сейчас так же открыты, как и обычные больницы). Отказом от лекарств, который приводит к появлению лекарственноустойчивых форм. Отказом от плановых обследований с мыслью о том, что туберкулезом болеют только «другие».

Иногда о болезни становится известно, когда вылечить ее очень трудно, а больной успел заразить своих родных. Если вы боитесь туберкулеза — начните уже сегодня делать его менее страшным. Например, сходите на флюорографию, перестаньте нервничать по пустякам. И настройтесь на то, что это излечимо.

источник

В связи с расширением Европейского Союза на повестке дня возникли не только новые политические и экономические вопросы, но и одна медицинская проблема, а именно: эпидемия туберкулеза.

Туберкулёз – это инфекционное заболевание, которое вызывается возбудителем – микобактериями туберкулёза (Mycobacterium tuberculosis), и характеризуется образованием специфических гранулём в разных органах и тканях.

Вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) является наиболее сильным из всех известных факторов риска, способствующих активации латентной туберкулезной инфекции.

Понятие «трудный диагноз» весьма условно, и каждый опытный клиницист согласится с тем, что не бывает «легкого диагноза». Всякий диагноз труден, потому что определяет лечение и прогноз; всегда индивидуален.

Асцит – одно из значимых осложнений цирроза, возникает у 50% пациентов за 10-летний период от постановки диагноза. Развитие асцита считают важным неблагоприятным прогностическим признаком прогрессии цирроза, так как он связан с 50% смертностью в течение..

Несмотря на все достижения современной медицины, диагностика экссудативных плевритов и, в частности, эмпиемы плевры по-прежнему проблематична. Не скроем: эмпиема плевры (гнойный плеврит, пиоторакс) для врачей – один из самых сложных диагнозов.

Целиакия представляет собой заболевание тонкой кишки, характеризующееся атрофией ее слизистой оболочки, вызванной генетически обусловленной непереносимостью белка клейковины злаковых – глютена и образующегося из него глиадина.

Серьезные заболевания могут быть вызваны и гельминтами, которые являются причиной наиболее распространенного и массового паразитарного заболевания человека – гельминтоза.

При сахарном диабете нарушения трофики нижних конечностей особенно актуальны, так как не менее 4-10% больных диабетом имеют язвы стопы, которые являются одним из наиболее частых проявлений синдрома диабетической стопы.

Сегодня в больницах Кейптауна, города на юго-западе ЮАР, работают охранники в респираторных масках, которые патрулируют территорию, окруженную колючей проволокой. За ней находятся больные туберкулезом, контакт которых с окружающим миром полностью исключен. Эти строгие меры предприняты для того, чтобы снизить численность больных с диагнозом туберкулеза в Африканской республике

Согласно заявлению ВОЗ, в настоящее время уровень смертности от туберкулеза является сопоставимым с показателями смертности от СПИД, что вернуло некогда побежденную болезнь в число главных «убийц» жителей планеты. Такое положение вещей неприемлемо.

Остались в прошлом те времена, когда медики всего мира триумфально сообщали о практически полной победе над туберкулезом. Возбудитель смертельно опасного недуга взял таймаут, перегруппировал свои силы и теперь уверенно шагает по странам Старого Света.

Вспышку туберкулеза можно предсказать, изучив характеристики первых двух случаев заболевания, сообщают голландские ученые

Американские ученые доказали, что добавление антибиотика моксифлоксацина в основу препаратов против туберкулеза помогает заметно сократить время лечения – от шести до четырех месяцев

Медики США заняты розыском американцев и граждан других стран, контактировавших с женщиной, которая в апреле этого года прилетела в Чикаго из Индии. У нее выявлена открытая форма туберкулеза, который практически не поддается лечению.

Максимилиан Робеспьер был одним из самых знаменитых лидеров Великой Французской революции конца 18 столетия. Уже в наши дни, почти 220 лет спустя после его смерти, ученые всесторонне изучили биографию революционера, его посмертную маску и назвали болезни, которыми он страдал.

Ученые из США проведут в Южной Африке 2-й этап клинических испытаний экспериментального препарата, созданного специалистами известной фармацевтической компании AstraZeneca. Новым препаратом станут лечить больных и резистентной формой туберкулеза.

Скоро в Венесуэле состоятся выборы главы государства, и президент Уго Чавес придумал эффектный PR ход: Симону Боливару, освободителю страны от испанского владычества, 182 года спустя после смерти поставили правильный диагноз – героя умертвили враги.

источник

Доброго времени суток.
Началось все с того, что при прохождении медкомиссии на права мне флюорографию не подписали, поставив диагноз туберкулез. Направила к терапевту, чтобы провели лечение от пневмонии. Терапевт в свою очередь, перед тем как отправить в фтизиатру, направила на анализ мокроты и КТ (электронная какой то рентген, большой, большой такой), ну дак вот. Результаты мокроты были отрицательные, а описание рентгенолога КТ было таким:
«На серии КТ грудной клетки, выполненной в спиральном режиме, определяется: справа в проекции S2 множественные мелкие очаги, образующие плотную зону, по типу »матового стекла«. Легочный рисунок умеренно обогащен, деформирован. Просвет трахеии, бронхов сохранен.Объем легких не изменен, легочные поля симметричные. Внутригрудные лимфатические узлы не увеличены. плевральные полости без особенностей. Сердце обычно расположено, конфигурация его не изменена. Средостение структурно, не смещено. Грудной отдел аорты не изменен. Диафрагма расположена обычно, контуры ее ровные, четкие.
Заключение: КТ признаки пневмонита верхней доли справа.»
Рентгенолог мне перезванивал и спрашивал мое самочувствие, на что я сказала что с рождения ребенка (ему уже 5ть лет) я почти не болею, если и болею, простудой, то это длится 2а дня и то просто сопли без температуры. Кашля не было давно,. Единственное, я не очень хорошо себя чувствую в помещении где работает кондиционер, сразу хочется кашлять, а кашлять не чем, и в грудной клетке становится как то холодно. а так.. ни кашля ни повышенной температуры, нет и давно не было. на что он сказал, что и на снимке не похоже на туберкулез, я бы вам его не ставил, и не буду ставить и не пневмония, больше похоже на что то аллергическое.
Успокоившись что это не туберкулез, я отправилась к терапевту. Она увидев заключение и имея на руках отрицательный результат анализа мокроты, сказала что мне нужно идти к пульманологу, потому что она не знает что со мной, на ее практике такое в первые, у меня внутри что то есть, какой то процесс, но протекает он без симптомно.
Я пошла к пульмонологу, на что она стала спрашивать. был ли у меня контакт с туб. больными, болел ли в семье кто нить, я сказала что нет, да и все с кем я общаюсь, весь круг, не болеют, почти все проходили недавно флюорографию, у всех все хорошо. Она написала мне направление на еще один снимок, и по результатам которого будет ясно, пневмония или туберкулез, если изменения есть то пневмония, если нет, то туберкулез. Я поехала на снимок, привезла ей, она долго что то высматривала, потом еще пошла к кому то в кабинет со всеми моими снимками и потом выйдя, сказала мне, что нужно ехать в туб диспансер, это туберкулез.
Симптомов у меня нет ни каких, кашля нет температуры нет, я чувствую себя хорошо.
У меня исходя из выше написанного вопрос.
Есть ли какое то 100% определение туберкулеза. потому что не хочется пролечиться щас от пневмонии, а потом ой.. это не то, и не туберкулез.. Скажите, права ли я буду, если откажусь от лечения пневмонии, чтобы по результатам ее они исключили туберкулез или подтвердили его, я хотела бы точно знать от чего мне нужно лечиться. Чтобы они точно выявили палочку туберкулезную, а потом лечили его, а не гадали.

источник

Хочу рассказать свою историю. Неделю назад у меня обнаружили туберкулёз. Вот как это было. В ноябре я заболела, ну как обычноо сопли кашель, температура, горло болит. Пролечилась антибиотиками, вроде всё прошло, за исключением кашля. Неделя, две, кашель не проходит.и тут у меня опять температура 37, иду к терапевту, она мне ставит диагноз «О. Трахеобранхит. Назначается антибиотики, анализ макроты и кровь. Сдаю. В этот же день звонит заведующая поликлиники и говорит срочно приехать, типо мокрота плохая. Приезжаю, делаю ренген, на снимке пятно 5см, поднимают архив за прследние 4 года( я проходила флюорографию каждый год) на всех снимках есть это пятно? Скажите люди как это возможно? Какие доктора работают у нас в поликлиниках. Я вшоке. Меня срочно отправляют к фтизиатру. Делаю кт, диагноз: инфильтративный туберкулёз в фазе распада и обсеменения. ДЫРА 5см! А у меня муж двое детей! Я вшоке, реву от того что столько лет хожу с этим в нутри меня!

Узнай мнение эксперта по твоей теме

Психолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Онлайн-консультант. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Семейный психолог скайп. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Семейный детский психолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Клинический психолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Гештальт-терапевт Коуч. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Кризисное консультирование. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Супервизор, Психоаналитик Тренинговый Аналитик. Специалист с сайта b17.ru

Психолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог. Специалист с сайта b17.ru

Туберкулез болезнь вполне излечимая. Удивительно как врачи на ФЛГ его не выявляли.

хоть самой снимки просматривай,но они их не дают. скажите,а мокрота есть?

вы в каком городе,не в Москве?не удивлюсь,медицина тут хуже,чем на переферии

стационар на полгода, молоко, вобла в непомерных количествах. все будет хорошо! не сцыте! семью проверить

Автор, будет много таблеток и стационар, но все вполне излечимо. Держитесь

Автор, держитесь! С этим можно бороться и удачно излечиться, главное, не унывайте. И почитайте про фракцию асд2 — этим многие вылечили вашу болезнь.

о боже. Так что везде флюшки показывали тубик? И никто не обратил внимания? Автор где вы живете и кем работаете если не секрет?

тубик как рак со временем становится иммунным, а антибиотиками эндокринку спалят, в прокуратуру надо

Не переживайте, это излечимо, полгода терапии, и , скорее всего — излечение, правда потом еще долгое время будете стоять на учете в тубдиспансере. Обязательно проверить семью. Выздоравливайте. Удачи вам. И не грустите.

тубик как рак со временем становится иммунным, а антибиотиками эндокринку спалят, в прокуратуру надо

Жесть конечно. Сочувствую, автор. Но все излечимо! Вы главное не паникуйте. А я свою историю расскажу — дело было в 2010 году. ребенку два года, врачи в детской поликлиннике засылают меня на флюрографию — прихожу за результатом, а меня тоже в кабинет к рентгенологу и он мне показывает снимки, где на обоих легких множественные пятна. Меня тоже к фтизиатру, все анализы — все чисто, диаскин-тест, манту — все отриц. А они мне мозги клюют — ребенка в специальный стационар, самой лечиться. А я в отказ — без диагноза лечиться не буду. Они два месяца меня пытались насильно склонить к лечению и все два месяца анализы отрицательные. Я от лечения отказываюсь. Тогда они посылают меня в специализированную клинику, фтизио-центр при НИИ. Меня туда бегом кладут на обследование, потому что по снимкам у меня — полный капец. Неделю тоже всякими процедурами и обследованиями мучили, результаты отрицательные. Тогда сделали мне бронхоскопию (засунули в легкие трубку со щипцами и оторвали кусочек легкого) и в результате поставили наконец диагноз — саркоидоз легких, активная фаза. Назначили кортикостероиды. Я приехала с этим диагнозом к «моим» врачам и подсунула им его. они явно были в шоке — ведь если бы они лечили меня от тубика, то моя болезнь только прогрессировала бы! В итоге я вылечилась за несколько месяцев, через полгода снимки были идеальные. Страшно представить, что могло бы быть, согласись я на лечение без диагноза.

источник