Памяти Фредерик Коммерелл
Машина тянула из последних. Вот уже несколько часов на пути не попадалось ни одной бензозаправки, и стрелка указателя уровня топлива скатилась в красную зону. Надо было бы съехать с дороги, но по обеим сторонам тянулись бескрайние поля, упорно принуждая меня двигаться вперед до последнего чиха мотора. Несмотря на раннее утро, было сухо и жарко. Врывающийся в открытые окна ветерок лишь перемешивал, но не охлаждал воздух.
Сгорбившись за рулем, я вел машину, каждую секунду ожидая, что двигатель заглохнет, и вдруг увидел разрыв в зеленом барьере. Слева, насколько хватало глаз, пшеничные поля прорезала колея. Я свернул в ту сторону и затрясся по рытвинам, не думая, куда приведет этот путь, – главное, чтобы не заметили с шоссе. Колея нырнула в густую рощицу. Я направил «Ауди» под деревья и, когда ветви стали скрести по стеклам, заглушил мотор. Шум стих, только пощелкивал остывающий двигатель, и стало слышно, что где-то неподалеку журчит вода. Закрыв глаза, я откинулся на спинку сиденья, но времени отдыхать не было.
Надо было двигаться дальше.
Я проверил «перчаточник». В нем не оказалось ничего, что бы указывало на личность владельца автомобиля – всякое барахло и почти полная пачка сигарет. «Кэмел», мой любимый сорт. Потянувшись за сигаретами через пассажирское сиденье, я ощутил запах – не сильный, но неприятный, словно кто-то оставил на солнце мясо. Роскошная обивка пассажирского сиденья была чем-то испачкана. Как и вытянутый и лежащий на полу ремень безопасности. В одном месте прочная ткань оказалась почти разорванной. Дотронувшись до ремня, я ощутил что-то липкое и увидел, что кончики пальцев потемнели.
От мысли, что я всю дорогу ехал вот с этим, на самом виду, закружилась голова. Сразу захотелось очутиться как можно дальше от этой машины, но я не мог оставить ее просто так. Пока я выбирался наружу, ветки хлестали по дверце. Через рощицу протекал ручей. И когда я мочил в нем найденную в «перчаточнике» тряпку, заметил, что мои руки дрожат. Сиденье оттереть было легко, но в переплетенье нитей ткани ремня кровь впиталась глубоко. Вычистив, как мог, ремень, я прополоскал тряпку в ручье. Поток обхватил мои запястья, словно стеклянные кандалы. Я мыл руки, оттирал их песком со дна, но даже после этого ощущения чистоты не возникло.
Плеснул воду на лицо, поморщился, когда она обожгла ссадины на щеке, и вернулся к машине. «Ауди» была в дорожной пыли, скрывавшей ее черный цвет. Я сбил камнем английские номера, затем достал из багажника свой рюкзак. Когда я его вынимал, он сдвинул в сторону чехол запасного колеса, и там мелькнуло что-то белое. Я отогнул коврик, и при виде закутанного в полиэтилен свертка у меня узлом скрутило желудок.
Пришлось привалиться к автомобилю – ноги внезапно настолько ослабели, что отказывались держать меня.
Сверток был размером с пачку сахарного песка, но находящийся внутри порошок был отнюдь не таким невинным. Я быстро оглянулся, словно в этом месте кто-нибудь мог наблюдать за мной. Но вокруг были только деревья, а из звуков – лишь гул летающих насекомых. Я неотрывно смотрел на пакет и не мог оценить новое осложнение своего положения. Не хотел брать его с собой, но и не мог оставить в роще. Схватил, затолкал поглубже в рюкзак, захлопнул крышку багажника и двинулся прочь.
Когда я выходил из рощи, хлебные поля казались такими же безжизненными. Я забросил номера и ключи от автомобиля в высокие стебли и вынул телефон. Он оказался безнадежно сломанным. Не останавливаясь, я вытащил из него сим-карту, переломил надвое и зашвырнул половинки в одну сторону поля, а телефон в другую.
Серый асфальт шоссе, по мере того как солнце все выше забиралось на небо, расплывался и покрывался текучей рябью. Немногочисленные машины, загнанные в ловушку зноя, казалось, почти не двигались, пока не проносились мимо внезапной вспышкой цвета. Рюкзак лежал у меня на спине – мои единственные пожитки. Я шел почти час, а когда решил, что достаточно удалился от автомобиля, вытянул руку с поднятым пальцем и начал голосовать.
Мои рыжие волосы и преимущество, и недостаток: они привлекают к себе внимание, но одним своим видом дают знать, что я – иностранец. Первым остановившимся автомобилем был старенький «Пежо» с молодой парой в салоне.
– Ou allez-vous?[1] – спросил мужчина. Зажатая в его губах сигарета дрогнула.
Я старался раскрутить свой лингвистический механизм – в последнее время я больше слушал французский язык, чем говорил на нем, – но медлил не потому, что не хватало знаний. Куда я еду?
– Куда глаза глядят. Просто путешествую.
Я сел на переднее сиденье, а девушка безропотно переместилась на заднее. Повезло, что водитель был в солнцезащитных очках, потому что мне это служило оправданием не снимать свои. Они хоть как-то маскировали жуткие синяки на моем лице.
– Британец? – Мужчина покосился на мои рыжие волосы.
– Вполне прилично говорите по-французски. Давно здесь живете?
Мне казалось, что я во Франции уже целую вечность.
– Как же вам удалось так выучить язык? – поинтересовалась девушка, перевесившись между сиденьями. Плотная, темноволосая, с открытым, привлекательным лицом.
– Часто приезжал сюда, когда был моложе. И… мне нравятся французские фильмы. – Я осекся, сообразив, что сказал больше, чем намеревался. К счастью, мои слова их не заинтересовали.
– А я предпочитаю американское кино, – пожал плечами водитель. – Надолго к нам?
Меня высадили на окраине маленького городка. Я залез в свой скудный запас евро, чтобы купить хлеба, сыра, бутылку воды и одноразовую зажигалку. Затем в открытых торговых рядах на площади приобрел бейсбольную кепку. Дешевую подделку образца фирмы «Найк», но и такая защитит меня от солнца и поможет спрятать синяки. Понимал, что становлюсь параноиком, но ничего не мог с собой поделать. Не хотел привлекать внимания больше, чем нужно.
И с каким облегчением покинул городок и снова оказался в безлюдной местности! Светившее в спину солнце жгло открытую шею. Пройдя с километр, я остановился в тени под шеренгой тополей и попробовал поесть. Но стоило мне несколько раз откусить от багета и прожевать сыр, как меня замутило и выворачивало до тех пор, пока не заболел желудок. Когда спазм прошел, я почувствовал себя настолько изможденным, что захотелось рухнуть возле дерева и лежать, отказавшись от всякой борьбы.
Но я не мог себе этого позволить. Рука тряслась, когда я высекал огонек из зажигалки и закуривал сигарету. Первую за два года, но ощущение было таким, словно я вернулся домой. Несколько блаженных мгновений я ни о чем не думал – лишь выпускал вместе с дымом напряжение из тела.
А когда докурил, поднялся и снова пошел. Я имел лишь смутное представление, где нахожусь, но поскольку не строил никаких планов, это не имело значения. Всякий раз, как мимо проезжала машина, я махал рукой с выставленным вверх пальцем, но это случалось нечасто. Дороги в тамошнем захолустье все второстепенные, и движения на них почти нет. К середине дня мне попались всего два автомобиля – сначала «Ситроен», затем «Рено», но проехать удалось менее двадцати километров. Подсаживали на короткие расстояния – водители направлялись в ближайший городок или деревню. Но теперь движение и вовсе прекратилось. На дороге царила такая тишина, что казалось, будто мир обо мне забыл. Единственными звуками остались шорох моих подошв и несмолкаемое гудение насекомых. Тени не было, оставалось радоваться той защите, какую давала мне бейсболка.
Я шагал уже целую вечность, и вот поля сменились густой каштановой рощей. Ее огораживал ветхий забор из колючей проволоки, но ветви с широкими листьями все же давали немного тени.
источник
Шон – в бегах. Стремясь скрыться от настигающего его прошлого, он перебирается во Францию. В пути он получает серьезную травму и оказывается на уединенной ферме у озера. На первый взгляд, это идеальное место, чтобы спрятаться…
Шон знакомится с обитателями фермы: сестрами Матильдой и Гретхен, а также с их отцом – замкнутым и ироничным Арно – и соглашается поработать у них. А вскоре выясняет, что предыдущий работник пропал при загадочных обстоятельствах…
Какие еще тайны хранит это место? Шону предстоит многое узнать.
И в одном можно не сомневаться: его настоящие проблемы только начинаются…
Читайте онлайн полную версию книги «Множественные ушибы» автора Саймона Бекетта на сайте электронной библиотеки MyBook.ru. Скачивайте приложения для iOS или Android и читайте «Множественные ушибы» где угодно даже без интернета.
Дата поступления: 01 апреля 2019
Я чувствую себя совершенно чужим в этом сарае, где я никому не нужен. Может быть поэтому и стоит предпринять некоторые усилия.
Андрей Тарковский «Мартиролог»
Саймон Бекетт известен нашему читателю благодаря его удачным романам о докторе Дэвиде Хантере, написанные в жанре медицинского триллера. Читал многочисленные отзывы наших коллег, постепенно переваривая, сможет ли мне понравиться этот автор или нет. По большому счету не являюсь большим любителем триллеров вообще, а если и опускаюсь «на землю», то в основном это происходит в сторону психологических триллеров. Однако неожиданный совет-предположение свел меня впервые с автором именно через эту книгу «Stone Bruises«, изданную в 2014 году и еще пока не переведенную на русский язык.
В Германии Бекетт очень известен благодаря активному участию в написании сценариев к известнейшему немецкому криминальному сериалу «Tatort», который снимают уже более 40 лет! Легкость стиля написания автора и переложения его текста в художественный фильм ощутил я с первых страниц. Это меня поначалу очень обрадовало. А что же случилось потом?
Я редко дочитываю мрачные книги, терплю их в случае провисания середины сюжета. В начале книги история представилась мне очень прозрачной. Представьте себе юг Франции, лес, одинокая ферма, кроме которой отсутствует всякая цивилизация. Как там оказался молодой англичанин было совершенно непонятно. Среди грязи полуразрушенного сарая, хрюканья полудиких свиней приходится товарищу остаться, так как он поранил свою ногу. В дом его не пустили, не позволили даже связаться с цивилизацией, но тем не менее разрешили переночевать во дворе, а позже — даже принять лечение из рук молодых девушек, дочерей хозяина дома. Навевает слегка напряженной мелодрамой в стиле Розамунды Пилчер или Норы Робертс. Если, правда, учитывать, что дело проходит в 2010 году, в век интернета, то история становится какой-то маловероятной.
Зная специфику автора, я начал бояться всего: герой заразится от грязи или заболеет от неправильного или даже «специального» лечения (привет Мизери), затем я боялся столкновений с хозяином, позже — инцеста или каннибализма, всё ждал, ждал, а оно всё не приходило и не приходило.
Время шло, наш герой остается на ферме помочь хозяину с ремонтом двора, мы начинаем узнавать из экскурсов его историю и, наконец, начинаем понимать, как он оказался на этом краю цивилизации и почему. Закралась мысль, неужели теперь ему придется всю жизнь прожить на этом «свином дворе»? Сюжет стал потихоньку провисать, начали встречаться повторяющиеся действия и описания. Как говорится, «теперь мы идем к вам»! Отремонтируем фасад, поймаем и забьем свинью, поправим крышу, перерубим дрова. Помните мультик? «Вы за меня и есть будете? — Ага!»
Тем не менее экскурс начинает ускоряться и мы выходим к апогею сюжета настоящего времени и ключевого действия. Но сюда мы уже пришли, прорвавшись через 90% страниц текста. Да, финал интересен и красив, но. его было так мало! Все кончилось! Как-то для меня скомкано, недосказано. Эпилог меня также разочаровал, не того я ожидал там увидеть.
Несмотря на мое недовольство романом, хотелось бы отметить положительные моменты, через которые наверняка мои коллеги узнают стилистику Бекетта. Очень атмосферная книга. Представьте себя, стоящим в высоких сапогах и ловящим огромную грязную хрюшку! Прекрасно раскрыты противоположности в описаниях солнечного и потного юга Франции в сравнении с холодным и сумрачным Лондоном. Диалоги очень живые, вплетены в сюжет так правдоподобно, что в какой-то момент понимаешь — бери толковых актеров и прямо сразу начинай снимать фильм — получится добротная и атмосферная драматургия. Очень понравился ярко раскрытый образ хозяина фермы, старика Арно, вечно брюзжащего и кричащего на всех и вся.
Но даже несмотря на положительные эффекты, роман получился проходным и несущественным. Мне показалось, что Бекетту не хватило здесь докрутить всю историю до конца. Может быть, из-за этой неудачной премьеры издания и не последовало перевода романа на русский язык? Возможно. Хотя немцы, очень любящие знаменитого британца, пытались отыскать во «дворе у писателя» восхищающие фишки. Продажи были немаленькие, в ТОП-20 бестселлеров роман подержался некоторое время.
источник
Машина тянула из последних. Вот уже несколько часов на пути не попадалось ни одной бензозаправки, и стрелка указателя уровня топлива скатилась в красную зону. Надо было бы съехать с дороги, но по обеим сторонам тянулись бескрайние поля, упорно принуждая меня двигаться вперед до последнего чиха мотора. Несмотря на раннее утро, было сухо и жарко. Врывающийся в открытые окна ветерок лишь перемешивал, но не охлаждал воздух.
Сгорбившись за рулем, я вел машину, каждую секунду ожидая, что двигатель заглохнет, и вдруг увидел разрыв в зеленом барьере. Слева, насколько хватало глаз, пшеничные поля прорезала колея. Я свернул в ту сторону и затрясся по рытвинам, не думая, куда приведет этот путь, – главное, чтобы не заметили с шоссе. Колея нырнула в густую рощицу. Я направил «Ауди» под деревья и, когда ветви стали скрести по стеклам, заглушил мотор. Шум стих, только пощелкивал остывающий двигатель, и стало слышно, что где-то неподалеку журчит вода. Закрыв глаза, я откинулся на спинку сиденья, но времени отдыхать не было.
Надо было двигаться дальше.
Я проверил «перчаточник». В нем не оказалось ничего, что бы указывало на личность владельца автомобиля – всякое барахло и почти полная пачка сигарет. «Кэмел», мой любимый сорт. Потянувшись за сигаретами через пассажирское сиденье, я ощутил запах – не сильный, но неприятный, словно кто-то оставил на солнце мясо. Роскошная обивка пассажирского сиденья была чем-то испачкана. Как и вытянутый и лежащий на полу ремень безопасности. В одном месте прочная ткань оказалась почти разорванной. Дотронувшись до ремня, я ощутил что-то липкое и увидел, что кончики пальцев потемнели.
От мысли, что я всю дорогу ехал вот с этим, на самом виду, закружилась голова. Сразу захотелось очутиться как можно дальше от этой машины, но я не мог оставить ее просто так. Пока я выбирался наружу, ветки хлестали по дверце. Через рощицу протекал ручей. И когда я мочил в нем найденную в «перчаточнике» тряпку, заметил, что мои руки дрожат. Сиденье оттереть было легко, но в переплетенье нитей ткани ремня кровь впиталась глубоко. Вычистив, как мог, ремень, я прополоскал тряпку в ручье. Поток обхватил мои запястья, словно стеклянные кандалы. Я мыл руки, оттирал их песком со дна, но даже после этого ощущения чистоты не возникло.
Плеснул воду на лицо, поморщился, когда она обожгла ссадины на щеке, и вернулся к машине. «Ауди» была в дорожной пыли, скрывавшей ее черный цвет. Я сбил камнем английские номера, затем достал из багажника свой рюкзак. Когда я его вынимал, он сдвинул в сторону чехол запасного колеса, и там мелькнуло что-то белое. Я отогнул коврик, и при виде закутанного в полиэтилен свертка у меня узлом скрутило желудок.
Пришлось привалиться к автомобилю – ноги внезапно настолько ослабели, что отказывались держать меня.
Сверток был размером с пачку сахарного песка, но находящийся внутри порошок был отнюдь не таким невинным. Я быстро оглянулся, словно в этом месте кто-нибудь мог наблюдать за мной. Но вокруг были только деревья, а из звуков – лишь гул летающих насекомых. Я неотрывно смотрел на пакет и не мог оценить новое осложнение своего положения. Не хотел брать его с собой, но и не мог оставить в роще. Схватил, затолкал поглубже в рюкзак, захлопнул крышку багажника и двинулся прочь.
Когда я выходил из рощи, хлебные поля казались такими же безжизненными. Я забросил номера и ключи от автомобиля в высокие стебли и вынул телефон. Он оказался безнадежно сломанным. Не останавливаясь, я вытащил из него сим-карту, переломил надвое и зашвырнул половинки в одну сторону поля, а телефон в другую.
Серый асфальт шоссе, по мере того как солнце все выше забиралось на небо, расплывался и покрывался текучей рябью. Немногочисленные машины, загнанные в ловушку зноя, казалось, почти не двигались, пока не проносились мимо внезапной вспышкой цвета. Рюкзак лежал у меня на спине – мои единственные пожитки. Я шел почти час, а когда решил, что достаточно удалился от автомобиля, вытянул руку с поднятым пальцем и начал голосовать.
Мои рыжие волосы и преимущество, и недостаток: они привлекают к себе внимание, но одним своим видом дают знать, что я – иностранец. Первым остановившимся автомобилем был старенький «Пежо» с молодой парой в салоне.
– Ou allez-vous? [1] – спросил мужчина. Зажатая в его губах сигарета дрогнула.
Я старался раскрутить свой лингвистический механизм – в последнее время я больше слушал французский язык, чем говорил на нем, – но медлил не потому, что не хватало знаний. Куда я еду?
– Куда глаза глядят. Просто путешествую.
Я сел на переднее сиденье, а девушка безропотно переместилась на заднее. Повезло, что водитель был в солнцезащитных очках, потому что мне это служило оправданием не снимать свои. Они хоть как-то маскировали жуткие синяки на моем лице.
– Британец? – Мужчина покосился на мои рыжие волосы.
– Вполне прилично говорите по-французски. Давно здесь живете?
Мне казалось, что я во Франции уже целую вечность.
– Как же вам удалось так выучить язык? – поинтересовалась девушка, перевесившись между сиденьями. Плотная, темноволосая, с открытым, привлекательным лицом.
– Часто приезжал сюда, когда был моложе. И… мне нравятся французские фильмы. – Я осекся, сообразив, что сказал больше, чем намеревался. К счастью, мои слова их не заинтересовали.
– А я предпочитаю американское кино, – пожал плечами водитель. – Надолго к нам?
Меня высадили на окраине маленького городка. Я залез в свой скудный запас евро, чтобы купить хлеба, сыра, бутылку воды и одноразовую зажигалку. Затем в открытых торговых рядах на площади приобрел бейсбольную кепку. Дешевую подделку образца фирмы «Найк», но и такая защитит меня от солнца и поможет спрятать синяки. Понимал, что становлюсь параноиком, но ничего не мог с собой поделать. Не хотел привлекать внимания больше, чем нужно.
И с каким облегчением покинул городок и снова оказался в безлюдной местности! Светившее в спину солнце жгло открытую шею. Пройдя с километр, я остановился в тени под шеренгой тополей и попробовал поесть. Но стоило мне несколько раз откусить от багета и прожевать сыр, как меня замутило и выворачивало до тех пор, пока не заболел желудок. Когда спазм прошел, я почувствовал себя настолько изможденным, что захотелось рухнуть возле дерева и лежать, отказавшись от всякой борьбы.
Но я не мог себе этого позволить. Рука тряслась, когда я высекал огонек из зажигалки и закуривал сигарету. Первую за два года, но ощущение было таким, словно я вернулся домой. Несколько блаженных мгновений я ни о чем не думал – лишь выпускал вместе с дымом напряжение из тела.
А когда докурил, поднялся и снова пошел. Я имел лишь смутное представление, где нахожусь, но поскольку не строил никаких планов, это не имело значения. Всякий раз, как мимо проезжала машина, я махал рукой с выставленным вверх пальцем, но это случалось нечасто. Дороги в тамошнем захолустье все второстепенные, и движения на них почти нет. К середине дня мне попались всего два автомобиля – сначала «Ситроен», затем «Рено», но проехать удалось менее двадцати километров. Подсаживали на короткие расстояния – водители направлялись в ближайший городок или деревню. Но теперь движение и вовсе прекратилось. На дороге царила такая тишина, что казалось, будто мир обо мне забыл. Единственными звуками остались шорох моих подошв и несмолкаемое гудение насекомых. Тени не было, оставалось радоваться той защите, какую давала мне бейсболка.
Я шагал уже целую вечность, и вот поля сменились густой каштановой рощей. Ее огораживал ветхий забор из колючей проволоки, но ветви с широкими листьями все же давали немного тени.
Осторожно сняв с натертых плеч рюкзак, я выпил воды. В бутылке оставалось не более двух дюймов жидкости. Я же настолько разгорячился, что этим количеством никак не мог утолить жажды. «Надо было купить две бутылки, – запоздало подумал я. – Но мало ли чего еще мне следовало сделать. Теперь поздно что-либо менять».
Я посмотрел на убегающее вперед шоссе. Прямое, как стрела, оно окуталось от жары маревом и оставалось пустым. Навинчивая крышку на бутылку, я желал одного: хоть бы скорее появилась какая-нибудь машина. Но машин не было. Господи, как же жарко! Снова до невозможности захотелось пить. Я снял бейсболку и запустил пальцы во влажные от пота волосы. И тут вспомнил, что не так давно видел ворота фермы. Поморщился при мысли, что придется возвращаться, но решение приняло за меня мое пересохшее горло. Я понятия не имел, когда доберусь до следующего городка, а продолжать идти по такой жаре без воды…
Закинув за плечи рюкзак, я повернул назад.
Ворота опутывала та же колючая проволока, которая огораживала лес. Колея скрывалась в каштанах. На воротном столбе висел почтовый ящик с выцветшими белыми буквами, они складывались в единственное слово: «Арно». В «ушках» засова болтался старый, но вполне надежный замок, однако он оказался незапертым.
Я снова окинул взглядом дорогу – на ней никого не было. Стараясь не задеть колючую проволоку, я толкнул створку и вошел в ворота. Дорога слегка забирала вверх и делала поворот, за которым сквозь деревья открывался вид на несколько крыш. Колея привела на пыльный двор, где главной постройкой был ветхий фермерский дом, наполовину обнесенный слишком непрочными, как мне показалось, лесами. Напротив обосновался большой амбар, сбоку – конюшня со старинными с одной стрелкой часами. Лошадей я не заметил, зато под открытым навесом стояли покрытые пылью машины.
На территории не было ни единой души. Где-то неподалеку блеяла коза, в земле копались куры. Я остановился на границе двора, не испытывая никакого желания двигаться дальше. Дверь дома оказалась приоткрытой. Я поднялся по некрашеным ступеням и постучал. Сначала все было тихо, но затем женский голос произнес:
Я толкнул створку. После яркого света на улице внутри показалось темно. Потребовалась секунда-другая, чтобы я рассмотрел сидящую за кухонным столом женщину, которая держала ребенка.
Не слишком уверено облекая просьбу во французские слова, я поднял пустую бутылку.
– Не дадите мне немного воды?
Если ее и привело в замешательство появление незнакомца, виду она не подала.
– Как вы сюда попали? – Тон был спокойным и неторопливым.
Под ее взглядом я ощутил себя незаконно ворвавшимся в дом чужаком. Женщина усадила ребенка на высокий деревянный стул.
Она подошла к раковине и наполнила сначала бутылку, а затем большой стакан. Вода оказалась ледяной, с грубоватым привкусом металла.
– Спасибо. – Я вернул ей пустой стакан.
– Будьте добры, когда пойдете обратно, закройте ворота на засов. Их нельзя оставлять открытыми.
Пересекая залитый солнцем двор, я чувствовал на себе ее взгляд. Колея вывела меня через лес на шоссе. Там было так же пусто, как прежде. Задвинув на воротах засов, я продолжал путь, постоянно оборачиваясь и проверяя, не догоняет ли меня машина. Но видел лишь растопленный солнцем асфальт. Чтобы хоть немного разгрузить от тяжести плечи, я подсунул пальцы под лямки рюкзака. Но он показался мне еще тяжелее, когда я вспомнил, что в нем лежит. Пришлось прогнать все мысли и сосредоточиться на том, чтобы переставлять ноги.
Вдруг сквозь прожаренную тишину стал проявляться гул автомобильного мотора. Я обернулся и заметил, что ко мне что-то приближается, какое-то искаженное жарким маревом темное пятно. Сначала казалось, будто оно недвижимо парит над собственным отражением. Но затем колеса вытянулись и коснулись дороги, и пятно превратилось в мчащуюся в мою сторону голубую машину.
Я уже сделал шаг из-под тени деревьев, когда увидел нечто на ее крыше. Прозрение пришло мгновением позже, и я, неуклюже, потому что мешал рюкзак, перескочил через колючую проволоку и, зацепив за нее джинсами, шлепнулся на землю. И, слыша, как становится громче звук мотора, нырнул в лес. Когда, судя по гулу, автомобиль поравнялся со мной, я спрятался за дерево и выглянул на дорогу.
Полицейский автомобиль промелькнул мимо. Я ждал, что он начнет сбавлять скорость, и тогда станет ясно, что ищут меня. Но звук становился тише и наконец вовсе растаял вдали. Я привалился головой к дереву – понимал, что реагировал неоправданно остро. Французской полиции не было до меня никакого дела, но нервы были настолько взвинчены, что я не стал рисковать. Нельзя допустить, чтобы обыскали рюкзак.
Горький вкус во рту. Кровь. Я разбил губу. Сплюнул и полез в рюкзак за бутылкой с водой. Прополоскал рот и, оглядевшись, стал разбираться, где очутился.
Я находился на поросшем лесом пологом склоне холма. Сквозь деревья на некотором расстоянии поблескивало озеро. По одну сторону от него виднелись крыши фермерских построек. Кажущиеся издалека маленькими и убогими, они, видимо, принадлежали тому самому хозяйству, где мне удалось разжиться водой. Вероятно, я все еще находился на их земле.
Поднявшись, я счистил приставшие к джинсам веточки и комья земли. Пропитанная по́том майка прилипла к телу. Было очень жарко, и воздух просто обжигал. Я снова посмотрел на озеро и подумал: вот бы искупаться. Невозможно – надо было двигаться дальше. Сделав глоток воды, я ступил из-под дерева и вскрикнул, почувствовав, как что-то схватило меня за ногу. Рухнул на колени, а боль распространилась по всей ноге. Ступня угодила в черные полукруглые челюсти, и все попытки освободиться только усиливали разливавшуюся вверх боль.
Я застыл на месте, судорожно хватая ртом воздух. Надо же было попасться в спрятанный в переплетении корней охотничий капкан! Он захлопнулся на ступне от середины подъема до лодыжки, и его неровные зубья впились в грубую кожу моего ботинка. Причем вонзились так глубоко, что я чувствовал их холод возле самой кости. Я крепко зажмурился, только чтобы не видеть этой картины.
Но, закрыв глаза, себе не поможешь. Я скинул рюкзак и, расположившись поудобнее, взялся за половинки капкана. Они не шелохнулись. Тогда я уперся свободной ногой в корень дерева и предпринял новую попытку. На сей раз я был вознагражден: половинки дрогнули и подались, но недостаточно, чтобы освободить ногу. Руки от напряжения тряслись, я обдирал кожу о кромки металла. Наконец я медленно отпустил половинки и откинулся назад, тяжело дыша. Потирая царапины на руках, стал внимательнее изучать капкан. Сработан топорно, покрыт ржавчиной, но не настолько, чтобы заключить, что он стоит здесь очень давно. Во всяком случае, масло на петлях довольно свежее. Тревожный факт. Стараясь не задумываться, что бы это значило, я перенес внимание на цепь, удерживающую капкан на месте. Она оказалась короткой и была прикреплена к вбитому среди корней деревянному колу. Несколько попыток выдернуть его из земли показали, что я напрасно теряю время.
Я сидел, вытянув вперед попавшую в западню ногу, и, чтобы не опрокинуться, упирался руками в землю, и вдруг почувствовал под ладонью что-то мокрое. Бутылка лежала там, куда я ее уронил, но значительная часть содержимого успела вытечь на сухую почву. Я схватил ее, хотя в ней мало что осталось. Глотнул, завернул крышку и постарался сосредоточиться.
Боль изменилась, она поднялась по голени, и ногу стало дергать, словно зуб. Сквозь кожу ботинка проступила кровь. В испещренном солнечными пятнами лесу царила тишина, только гудели насекомые. Я посмотрел на далекие крыши фермерских построек. На таком расстоянии, сколько ни кричи, не услышат. Но кричать-то я как раз не хотел. Если уж только совсем припрет.
Я стал рыться в рюкзаке – хотел отыскать перочинный нож. Знал, что он где-то внутри. Но пока этим занимался, пальцы наткнулись на кое-что еще.
Я оторопело смотрел на потрепанную, выцветшую фотографию. Понятия не имел, что она находилась в рюкзаке, вообще про нее забыл. Перелом картона, искажая улыбку на девичьем лице, не позволял рассмотреть его. За девушкой – четкая на фоне голубого неба белизна Брайтонского пирса. Волосы светлые, выбеленные солнцем, загорелое, излучающее здоровье лицо. Счастливое.
Замутило. Деревья словно наклонились в мою сторону, когда я отложил снимок. Стараясь побороть тошноту, я сделал несколько глубоких вдохов. Прошлое ушло, его невозможно изменить. Беспокоиться следовало о том, что предлагало настоящее. Я нашел перочинный нож и открыл его. В нем было трехдюймовое лезвие, бутылочная открывалка, штопор, но ничего такого, что позволяло бы освобождаться от железных капканов. Просунув лезвие между железными половинками, я стал действовать им как рычагом. Нож с хрустом сломался. Отбросив его, я принялся искать что-нибудь другое. Неподалеку лежала сухая ветка. Дотянуться до нее я не мог, но сумел пододвинуть к себе, орудуя другой, поменьше. Толстым концом впихнул между зубьев капкана наподобие клина. Железо кромсало деревяшку, однако капкан начал медленно поддаваться. Я надавил сильнее, скрежеща зубами, когда металлические зубья выходили из моей плоти.
Ветка хрустнула. Половинки капкана снова сомкнулись. Я закричал. Я долго лежал, распластавшись на спине; боль понемногу стала утихать. Затем с трудом сел и от бессилия ударил веткой по капкану.
Ситуация была угрожающая. Если я даже освобожу ногу, это еще не значит, что мне удастся далеко уйти. Хотя я предпочел бы разбираться со второй проблемой. Гораздо больше пугало, что я не сумею открыть капкан.
Ну что, доволен? Ты все сам себе устроил. Я прогнал эти мысли и постарался сосредоточиться на неотложных делах. Действуя штопором перочинного ножа, стал окапывать держащий капкан кол. Напрасное усилие, но, колотя землю и корни деревьев, я хотя бы выпустил пар. Наконец выронил нож из рук и сгорбился у ствола каштана.
Солнце опустилось, и хотя темнота наступит еще не скоро, меня пугала перспектива пролежать здесь всю ночь. Надо было что-то придумать. Но оставалось лишь одно. Я набрал как можно больше воздуха в легкие и закричал. Звук растаял в лесу, не вызвав эха. Я сомневался, что крик услышат на ферме, куда заходил за водой. Попробовал крикнуть громче. Кричал то по-английски, то по-французски, пока не охрип и не заболело горло.
– Эй, кто-нибудь! – почти прорыдал я и тихо добавил: – Пожалуйста. – Слова, казалось, поглощала вечерняя жара, и они терялись среди деревьев. Мой крик замер, и опять наступила тишина.
Я понял, что все старания напрасны.
К утру меня колотил озноб. Вечером я достал из рюкзака спальный мешок и набросил на себя, однако продрожал всю ночь. Ногу дергало, тупая боль нарастала и ослабевала в такт току крови. Голень выше лодыжки распухла. Хотя я, как мог, расшнуровал ботинок, почерневшая и ставшая липкой кожа давила на ступню. Возникало ощущение, словно огромный нарыв готов был вот-вот прорваться.
С первым светом я попытался опять кричать, но из-за сухости в горле получалось лишь хриплое карканье. Вскоре даже такое усилие стало для меня чрезмерным. Я старался изобрести иные способы привлечь к себе внимание и даже прикидывал, не поджечь ли дерево, под которым лежал. Стал шарить по карманам в поисках зажигалки, но вовремя одумался.
Меня напугало, что я мог серьезно планировать подобное.
Но просветление длилось недолго. Солнце, поднимаясь на небе, жарило все сильнее, и я сбросил с себя спальный мешок. Вот оно, типичное проявление лихорадки: обливаешься по́том и не можешь унять дрожь. Я с ненавистью посмотрел на ногу, жалея, что не способен ее отгрызть, как попавший в ловушку зверь. Несколько мгновений размышлял, не впиться ли в нее зубами, не отведать ли собственной крови и не перекусить ли свою же кость. Но тут же сел и привалился спиной к стволу, а в ногу впивались лишь железные половинки капкана.
Я терял сознание и приходил в себя, погружался в путанные, вызываемые жаром видения. Вскоре открыл глаза и увидел перед собой девушку. Красивую, похожую лицом на Мадонну. Ее образ смешивался с той, что была на фотографии, и наполнял меня скорбью и чувством вины.
– Прости, – проговорил я. Или мне только показалось, что проговорил? – Прости.
Я не сводил глаз с лица, надеясь уловить на нем знак того, что прощен. Но вдруг сквозь кожу начал просвечивать череп – красота лупилась, словно кожура, обнажая под собой разложение и тлен.
Во мне, увлекая на вершину страданий, вспыхнула новая боль. Откуда-то издалека донесся чей-то крик. Когда он замер, я различил голоса. Люди говорили на знакомом мне языке, но смысла я понять не мог. Прежде чем все стихло, отчетливо, словно церковный колокол, прозвучали несколько слов.
Но почему кому-то надо успокоиться?
Боль опять подхватила меня, и я перестал существовать.
Потолочное окно запотело. Дождь барабанной дробью бил по стеклу. Мы лежали на кровати, а над нашими головами висели наши двойники – заключенные в оконную раму, неясные, смазанные отражения.
Хлоя снова отстранилась. Я хорошо знал это ее настроение, чтобы не настаивать, и ждал, когда она вернется ко мне по собственной воле. Хлоя смотрела в окно, и ее белокурые волосы блестели в свете лампы из морских ракушек, которую она притащила с рынка. Голубые глаза не мигали, и мне, как всегда, показалось, будто я могу помахать перед ними рукой и не вызвать в ней никакой реакции. Хотел спросить, о чем она думает, но не стал – боялся, что она ответит.
Влажный, свежий воздух холодил мою обнаженную грудь. В другом конце комнаты на мольберте Хлои стоял чистый холст, к нему она так и не прикоснулась. Он оставался нетронутым уже несколько недель. Запах масла и скипидара, с которым так долго ассоциировалась у меня эта маленькая квартирка, настолько ослабел, что стал почти неразличим.
Я почувствовал, как Хлоя пошевелилась рядом со мной, и услышал ее вопрос:
источник
Шон – в бегах. Стремясь скрыться от настигающего его прошлого, он перебирается во Францию. В пути он получает серьезную травму и оказывается на уединенной ферме у озера. На первый взгляд, это идеальное место, чтобы спрятаться…
Шон знакомится с обитателями фермы: сестрами Матильдой и Гретхен, а также с их отцом – замкнутым и ироничным Арно – и соглашается поработать у них. А вскоре выясняет, что предыдущий работник пропал при загадочных обстоятельствах…
Какие еще тайны хранит это место? Шону предстоит многое узнать.
И в одном можно не сомневаться: его настоящие проблемы только начинаются…
Если читать после детективов этого автора, то впечатления будут весьма смешанными. Повествование уж настолько неспешное в первой части книги, что даже я, любитель «тихих» книг, начала испытывать нетерпение, никак не могла вчитаться, не цепляло. Но я не жалею, что не забросила и дочитала. История всё же интересная. Особо приятно, что нет никаких логических несовпадений, провисших сюжетных линий. Упомянутый детектив Жапризо «Убийственное лето» немножко намекал на возможные повороты сюжета. Не такие, конечно, совершенные, но тем не менее. Отдельно интересно побывать во французской глубинке, без лоска и глянца, какой нам обычно предлагает реклама, где живут обычные люди, в обычной одежде. Они ездят в совсем не новых машинах и решают совсем не новые жизненные вопросы. Мне понравилось несколько мыслей, но это лично моё. Наверное, совпало с душевным состоянием. О втором шансе, которого может и не быть, о движении, без которого нельзя, о честности, которая должна быть.
Если вы не обладаете временем и терпением, то не уверена, что стоит читать. Если готовы к неспешному чтению – приятного долгого чтения.
А мне книга очень даже понравилась.
Захватывающий сюжет, интересные герои и неплохая развязка. Давно не читал романов, а это то, что было нужно, погрузился в книгу на несколько дней. Жалко, что все рано или поздно заканчивается.
Не слишком впечатлило. Сюжет разворачивается медленно, устаешь от недоделанного хоррора, устаешь ждать когда же наконец случится что то… ужасное. Ан нет, всё ужасное оказывается уже давно случилось и к главному герою отношения не имеет, он вообще не при делах. И все тайны и ужасы автор вывалил в один предпоследний момент, как ушат холодной воды.
источник
Памяти Фредерик Коммерелл
Машина тянула из последних. Вот уже несколько часов на пути не попадалось ни одной бензозаправки, и стрелка указателя уровня топлива скатилась в красную зону. Надо было бы съехать с дороги, но по обеим сторонам тянулись бескрайние поля, упорно принуждая меня двигаться вперед до последнего чиха мотора. Несмотря на раннее утро, было сухо и жарко. Врывающийся в открытые окна ветерок лишь перемешивал, но не охлаждал воздух.
Сгорбившись за рулем, я вел машину, каждую секунду ожидая, что двигатель заглохнет, и вдруг увидел разрыв в зеленом барьере. Слева, насколько хватало глаз, пшеничные поля прорезала колея. Я свернул в ту сторону и затрясся по рытвинам, не думая, куда приведет этот путь, – главное, чтобы не заметили с шоссе. Колея нырнула в густую рощицу. Я направил «Ауди» под деревья и, когда ветви стали скрести по стеклам, заглушил мотор. Шум стих, только пощелкивал остывающий двигатель, и стало слышно, что где-то неподалеку журчит вода. Закрыв глаза, я откинулся на спинку сиденья, но времени отдыхать не было.
Надо было двигаться дальше.
Я проверил «перчаточник». В нем не оказалось ничего, что бы указывало на личность владельца автомобиля – всякое барахло и почти полная пачка сигарет. «Кэмел», мой любимый сорт. Потянувшись за сигаретами через пассажирское сиденье, я ощутил запах – не сильный, но неприятный, словно кто-то оставил на солнце мясо. Роскошная обивка пассажирского сиденья была чем-то испачкана. Как и вытянутый и лежащий на полу ремень безопасности. В одном месте прочная ткань оказалась почти разорванной. Дотронувшись до ремня, я ощутил что-то липкое и увидел, что кончики пальцев потемнели.
От мысли, что я всю дорогу ехал вот с этим, на самом виду, закружилась голова. Сразу захотелось очутиться как можно дальше от этой машины, но я не мог оставить ее просто так. Пока я выбирался наружу, ветки хлестали по дверце. Через рощицу протекал ручей. И когда я мочил в нем найденную в «перчаточнике» тряпку, заметил, что мои руки дрожат. Сиденье оттереть было легко, но в переплетенье нитей ткани ремня кровь впиталась глубоко. Вычистив, как мог, ремень, я прополоскал тряпку в ручье. Поток обхватил мои запястья, словно стеклянные кандалы. Я мыл руки, оттирал их песком со дна, но даже после этого ощущения чистоты не возникло.
Плеснул воду на лицо, поморщился, когда она обожгла ссадины на щеке, и вернулся к машине. «Ауди» была в дорожной пыли, скрывавшей ее черный цвет. Я сбил камнем английские номера, затем достал из багажника свой рюкзак. Когда я его вынимал, он сдвинул в сторону чехол запасного колеса, и там мелькнуло что-то белое. Я отогнул коврик, и при виде закутанного в полиэтилен свертка у меня узлом скрутило желудок.
Пришлось привалиться к автомобилю – ноги внезапно настолько ослабели, что отказывались держать меня.
Сверток был размером с пачку сахарного песка, но находящийся внутри порошок был отнюдь не таким невинным. Я быстро оглянулся, словно в этом месте кто-нибудь мог наблюдать за мной. Но вокруг были только деревья, а из звуков – лишь гул летающих насекомых. Я неотрывно смотрел на пакет и не мог оценить новое осложнение своего положения. Не хотел брать его с собой, но и не мог оставить в роще. Схватил, затолкал поглубже в рюкзак, захлопнул крышку багажника и двинулся прочь.
Когда я выходил из рощи, хлебные поля казались такими же безжизненными. Я забросил номера и ключи от автомобиля в высокие стебли и вынул телефон. Он оказался безнадежно сломанным. Не останавливаясь, я вытащил из него сим-карту, переломил надвое и зашвырнул половинки в одну сторону поля, а телефон в другую.
Серый асфальт шоссе, по мере того как солнце все выше забиралось на небо, расплывался и покрывался текучей рябью. Немногочисленные машины, загнанные в ловушку зноя, казалось, почти не двигались, пока не проносились мимо внезапной вспышкой цвета. Рюкзак лежал у меня на спине – мои единственные пожитки. Я шел почти час, а когда решил, что достаточно удалился от автомобиля, вытянул руку с поднятым пальцем и начал голосовать.
Мои рыжие волосы и преимущество, и недостаток: они привлекают к себе внимание, но одним своим видом дают знать, что я – иностранец. Первым остановившимся автомобилем был старенький «Пежо» с молодой парой в салоне.
– Ou allez-vous? [1] – спросил мужчина. Зажатая в его губах сигарета дрогнула.
Я старался раскрутить свой лингвистический механизм – в последнее время я больше слушал французский язык, чем говорил на нем, – но медлил не потому, что не хватало знаний. Куда я еду?
– Куда глаза глядят. Просто путешествую.
Я сел на переднее сиденье, а девушка безропотно переместилась на заднее. Повезло, что водитель был в солнцезащитных очках, потому что мне это служило оправданием не снимать свои. Они хоть как-то маскировали жуткие синяки на моем лице.
– Британец? – Мужчина покосился на мои рыжие волосы.
– Вполне прилично говорите по-французски. Давно здесь живете?
Мне казалось, что я во Франции уже целую вечность.
– Как же вам удалось так выучить язык? – поинтересовалась девушка, перевесившись между сиденьями. Плотная, темноволосая, с открытым, привлекательным лицом.
– Часто приезжал сюда, когда был моложе. И… мне нравятся французские фильмы. – Я осекся, сообразив, что сказал больше, чем намеревался. К счастью, мои слова их не заинтересовали.
– А я предпочитаю американское кино, – пожал плечами водитель. – Надолго к нам?
Меня высадили на окраине маленького городка. Я залез в свой скудный запас евро, чтобы купить хлеба, сыра, бутылку воды и одноразовую зажигалку. Затем в открытых торговых рядах на площади приобрел бейсбольную кепку. Дешевую подделку образца фирмы «Найк», но и такая защитит меня от солнца и поможет спрятать синяки. Понимал, что становлюсь параноиком, но ничего не мог с собой поделать. Не хотел привлекать внимания больше, чем нужно.
И с каким облегчением покинул городок и снова оказался в безлюдной местности! Светившее в спину солнце жгло открытую шею. Пройдя с километр, я остановился в тени под шеренгой тополей и попробовал поесть. Но стоило мне несколько раз откусить от багета и прожевать сыр, как меня замутило и выворачивало до тех пор, пока не заболел желудок. Когда спазм прошел, я почувствовал себя настолько изможденным, что захотелось рухнуть возле дерева и лежать, отказавшись от всякой борьбы.
Но я не мог себе этого позволить. Рука тряслась, когда я высекал огонек из зажигалки и закуривал сигарету. Первую за два года, но ощущение было таким, словно я вернулся домой. Несколько блаженных мгновений я ни о чем не думал – лишь выпускал вместе с дымом напряжение из тела.
А когда докурил, поднялся и снова пошел. Я имел лишь смутное представление, где нахожусь, но поскольку не строил никаких планов, это не имело значения. Всякий раз, как мимо проезжала машина, я махал рукой с выставленным вверх пальцем, но это случалось нечасто. Дороги в тамошнем захолустье все второстепенные, и движения на них почти нет. К середине дня мне попались всего два автомобиля – сначала «Ситроен», затем «Рено», но проехать удалось менее двадцати километров. Подсаживали на короткие расстояния – водители направлялись в ближайший городок или деревню. Но теперь движение и вовсе прекратилось. На дороге царила такая тишина, что казалось, будто мир обо мне забыл. Единственными звуками остались шорох моих подошв и несмолкаемое гудение насекомых. Тени не было, оставалось радоваться той защите, какую давала мне бейсболка.
Я шагал уже целую вечность, и вот поля сменились густой каштановой рощей. Ее огораживал ветхий забор из колючей проволоки, но ветви с широкими листьями все же давали немного тени.
источник
Шон – в бегах. Стремясь скрыться от настигающего его прошлого, он перебирается во Францию. В пути он получает серьезную травму и оказывается на уединенной ферме у озера. На первый взгляд, это идеальное место, чтобы спрятаться…
Шон знакомится с обитателями фермы: сестрами Матильдой и Гретхен, а также с их отцом – замкнутым и ироничным Арно – и соглашается поработать у них. А вскоре выясняет, что предыдущий работник пропал при загадочных обстоятельствах…
Какие еще тайны хранит это место? Шону предстоит многое узнать.
И в одном можно не сомневаться: его настоящие проблемы только начинаются…
После цикла о Хантере сие творение показалось каким-то. мелковатым, что ли. Даже было ощущение, что другой автор писал.
Там тоже не сказать, что прям такие забубенистые сюжеты были или что-то крышесносящее, но там была автором сделана очень хорошая ставка — на главного героя и его профессию. Мягко говоря, необычную профессию. И на этот вот добротный фундамент настраивалась уже какая-то детективная история. Было интересно.
А тут. герой какой-то невнятный. Ни рыба, ни мясо. Очень инфантильный. Это плохо. Потому что за ним не очень интересно наблюдать. Единственное, что держало до конца в книге, это желание узнать, в чем же секрет этой фермы и этой странной семейки. Узнала — не тронуло. Как-то так.
Мягкая обложка, 352 стр.
Формат: 84×108/32 (130×200 мм)
Предыдущие четыре романа мне очень понравились, вот просто класс, а этот не понравился совсем. Если бы это был не большой рассказ, тогда да, задумка не плохая, но блин, автор так затянул, что уже было всё равно чем всё закончится, лишь бы закончилось. В общем, такое себе чтиво.
Есть такие истории, которые начинаются как – будто с середины. Мы не знаем, кто этот герой, знаем только, что он англичанин с ярко рыжими волосами. Мы не знаем, куда он идет, он просто путешествует по Франции. Мы не знаем, откуда на его лице синяки, но мы знаем, что он хочет спрятаться и избегает полицию. И мы точно знаем, что ему больно, когда нога попадает в капкан. Тут настолько суровые места, что их ставят не на животных, а на людей. Тут можно предложить два варианта: пленник или гость, хоть и непрошенный, для людей, которые его нашли. Странное поведение и взаимное желание не вмешивать в дела полицию и врачей. Одним нужен работник, другому убежище на время. Только вот атмосфера на ферме напряженная, как между живущими там, так и у соседей, недолюбливающих хозяев, а еще есть свиньи и у них слишком острые зубы.
Не обошлось и без классического – заезжий гастролер и девицы, томящиеся в одиночестве под крылом сурового отца. Но все не ограничивается только любовными делами, о них тут немного, куда больше о преступлении и последующим наказании за него. Кто – то предпочтет сдаться с повинной, а кто – то предпочтет развернуть личную драму и довести все до конца. И приезжий окажется втянутым в совсем чужие для него разборки. А на ферме совсем не тихая сельская жизнь, такая уединенность скрывает в себе множество скелетов в шкафу, и каждый из ее обитателей в чем – то замешан.
А ведь неплохо получилось, читаешь и не можешь оторваться, вроде ничего особенного, просто жизнь на ферме, но с каждой страницей раскрываются неприятные подробности. События в Лондоне не столь интересны, но они показывают то, от чего бежал герой. А вот события на ферме – это про то, что жизнь иногда сворачивает не туда, а ты просто зашел попросить водички.
Есть такие истории, которые начинаются как – будто с середины. Мы не знаем, кто этот герой, знаем только, что он англичанин с ярко рыжими волосами. Мы не знаем, куда он идет, он просто путешествует по Франции. Мы не знаем, откуда на его лице синяки, но мы знаем, что он хочет спрятаться и избегает полицию. И мы точно знаем, что ему больно, когда нога попадает в капкан. Тут настолько суровые места, что их ставят не на животных, а на людей. Тут можно предложить два варианта: пленник или гость, хоть и непрошенный, для людей, которые его нашли. Странное поведение и взаимное желание не вмешивать в дела полицию и врачей. Одним нужен работник, другому убежище на время. Только вот атмосфера на ферме напряженная, как между живущими там, так и у соседей, недолюбливающих хозяев, а еще… Развернуть
Первое знакомство с автором. Что понравилось: стиль изложения. Легко читается, нет жаргонных словечек, которыми грешат некоторые авторы. От сюжета ждала большего. Интересно, но финал не понравился. «Ушибы» получились у автора в финале во всех смыслах: и физические, и психологические, и моральные.
Мне очень нравится серия медицинских триллеров про Дэвида Хантера, и тем кто только знакомится с Саймоном Бекеттом, на мой взгляд, лучше начать с этой серии, а уже потом при желании ознакомиться с романом «Множественные ушибы».
Главный герой романа — Шон. Англичанин, сбежавший во Францию. Повествование начинается с того, что он едет в машине с окровавленным салоном, в дальнейшей дороге оставляет свой транспорт, избавляется от телефона, берёт рюкзак и выходит голосовать на дорогу.
Меня высадили на окраине маленького городка. Я залез в свой скудный запас евро, чтоб купить хлеба, сыра, бутылку воды и одноразовую зажигалку.
Шон в бегах, в его рюкзаке наркотики, героя одолевают слабость и нервное напряжение. По неосторожности он попадает в капкан.
Сделав глоток воды, я ступил из-под дерева и вскрикнул, почувствовав, как что-то схватило меня за ногу. Рухнул на колени, а боль распространилась по всей ноге. Боль опять подхватила меня и я перестал существовать.
Очнулся Шон в амбаре на ферме, где его ближайшими знакомыми стали сёстры Матильда и Греттен, и их нелюдимый отец Арно.
О героях:
Матильда — старшая из сестёр, привлекательная женщина со спокойным лицом.
Ей было лет 30, худощавая, но с полной грудью и широкая в бёдрах. Но что в ней поражало, так это глаза — дымчатые, тёмно-серые, сразу заметные на её уставшем лице.
Воспитывает маленького сына Мишеля. Женщина вызвалась лечить ногу Шона, не прибегая к помощи врача, что настораживает главного героя. Но Матильда понравилась Шону.
Я ощущал её присутствие, моя лежавшая на краю ванны рука находилась всего в нескольких дюймах от её ноги. Мы не глядели друг на друга, но мне вдруг стало ясно, что она чувствует то же, что и я.
Греттен — миловидная, 18-летняя сестра Матильды. Помогает ей по хозяйству, гуляет с Мишелем, ходит кормить свиней. Диковатая, жестокая девчонка.
— Греттен продолжала колотить кабана палкой. — Может не надо? — предостерёг я. — Я только подразнить.
И шлёпнула мальчика по руке, сильнее чем шлёпнула до этого меня. — Плохой мальчишка! — Её племянник заревел. Неудивительно: ладонь Греттен оставила на его маленькой пухлой ручонке красный отпечаток. — Очень плохой!
Греттен считает, что все парни хотят её себе в жёны, включая Шона, на протяжении всего романа пытается соблазнить его.
Вздохнув, я подошёл к нимфе и потянулся за цветами. Сзади раздался шорох. Я оглянулся: платье соскользнуло с Греттен; под ним ничего не было. Она осталась голой.
Арно — отец сестёр, лет 50-ти, с больной спиной. Изначально был против нахождения Шона на ферме.
Убирайся! — прорычал он, распространяя вокруг ауру едва сдерживаемой злости, — по всему было видно, что он из последних сил боролся с желанием стащить меня с матраса.
Властный, агрессивный, носит с собой ружьё (и при возможности использует его) и разводит «поросюков».
— Поросюки, — повторила Греттен, словно растолковывая тупице очевидную вещь. — Дети диких кабанов и домашних свиней. Отец их разводит.
Жорж — помощник главы семейства, в основном занимается свиньями.
Кабан вскинулся, но сразу затих и разрешил почесать себя по голове. Жорж успокаивающе разговаривал с ним, но я не слышал слов.
— Старая кляча! Ему нужны только свиньи. Он даже пахнет как они.
По сюжету:
Обитателей фермы не любят другие жители, а семья Арно взаимно не любит их. Шон видит, что новые знакомые ведут себя странно, а иногда и агрессивно, но решает остаться у них на какое-то время и починить их старый дом по просьбе Матильды. Строительные работы отвлекают героя от переживаний о прошлом, но может быть стоить переживать за себя в настоящем? Вскоре Шон узнаёт, что его предшественник таинственно исчез с фермы.
Параллельно автор излагает события в Лондоне, которые привели Шона к побегу во Францию.
Из последних страниц становится известно о прошлом Шона, о причине его побега, вскроются семейные тайны семьи Арно. Автор расскажет, что случилось с предшественником Шона и зачем понадобился сам Шон хозяевам. 
Повествование неспешное, много как описаний жизни на ферме, так и диалогов. Читается легко и быстро. Это история о любви, ненависти и мести. Читать тем, кто хочет ненадолго окунуться в атмосферную драму с элементами детектива. Кто ждёт динамичной детективной истории или напряжённого триллера, наверное, стоит пройти мимо. В целом мне понравилось, главный герой вызывал сочувствие, и хотелось узнать чем закончится эта история, несмотря не скучноватые события.
Мне очень нравится серия медицинских триллеров про Дэвида Хантера, и тем кто только знакомится с Саймоном Бекеттом, на мой взгляд, лучше начать с этой серии, а уже потом при желании ознакомиться с романом «Множественные ушибы».
Главный герой романа — Шон. Англичанин, сбежавший во Францию. Повествование начинается с того, что он едет в машине с окровавленным салоном, в дальнейшей дороге оставляет свой транспорт, избавляется от телефона, берёт рюкзак и выходит голосовать на дорогу.
Меня высадили на окраине маленького городка. Я залез в свой скудный запас евро, чтоб купить хлеба, сыра, бутылку воды и одноразовую зажигалку.
Шон в бегах, в его рюкзаке наркотики, героя одолевают слабость и нервное напряжение. По неосторожности он попадает в капкан.
Сделав глоток воды, я ступил из-под дерева…
Саймон Бекетт — «Множественные ушибы».
Неважно, с каким настроением вы возьметесь за эту книгу, главное — не читайте аннотацию. В идеале про роман вообще лучше ничего не знать. Просто он достаточно бесхитростный: ждешь, ждешь зловещих событий, а они никак не наступают. Все происходящее с героем объясняется предельно прозаично, хотя законы жанра, конечно, требуют, чтобы у него (героя, а не жанра) постепенно накапливались и укреплялись определенные подозрения. Бекетт в этом плане даже не пытается мыслить масштабно: его персонаж то немного накручивает себя, хотя причину тревог можно объяснить сотней способов, то, узнав рациональное объяснение своим ужасам, испытывает облегчение. А объяснения, надо сказать, достаточно тривиальны, и особого криминала в себе не таят.
Да, современный триллер не был бы триллером, если б к концу что-то ужасное не бахнуло. Но простота сюжета здесь играет злую шутку: обычные, казалось бы, люди вынуждены стать не совсем обычными, причем только из-за того, что жанр обязывает. Я специально не буду писать ни про кого речь, ни где происходит действие, ни то, как линия прошлого соотносится с линией настоящего. Не хочу выдавать даже самую каплю интриги, ее там и так практически нет. Так вот, финал (а это, уточню, 5-10 страниц до эпилога) с одной стороны преподносит некие сюрпризы, а с другой — не сильно-то часть оных и нужна. Да и мало что по ходу основного действия намекает на самые гнусные.
При этом не подумайте, что всё настолько плохо. Нет. Читается нормально, не раздражает, а у тех, кто не станет тратить время на аннотацию, может, еще лучше пойдет. Впрочем, дураков здесь нет, и о том, что эта аннотация рассказывает, любой догадается быстро. А значит, испытает тот же синдром завышенных ожиданий, что и я. И, как и я, будет настраиваться на нечто зловещее. Но я изо всех сил старался в данном отзыве сюжета не касаться, а уж можно ли спойлерить ощущения — понятия не имею.
Саймон Бекетт — «Множественные ушибы».
Неважно, с каким настроением вы возьметесь за эту книгу, главное — не читайте аннотацию. В идеале про роман вообще лучше ничего не знать. Просто он достаточно бесхитростный: ждешь, ждешь зловещих событий, а они никак не наступают. Все происходящее с героем объясняется предельно прозаично, хотя законы жанра, конечно, требуют, чтобы у него (героя, а не жанра) постепенно накапливались и укреплялись определенные подозрения. Бекетт в этом плане даже не пытается мыслить масштабно: его персонаж то немного накручивает себя, хотя причину тревог можно объяснить сотней способов, то, узнав рациональное объяснение своим ужасам, испытывает облегчение. А объяснения, надо сказать, достаточно тривиальны, и особого криминала в себе не таят.
Да, современный триллер не… Развернуть
Ну вот и познакомилась я с автором, и кажется зря первую встречу с ним начала с этой книги. Не могу сказать, что осталась в восторге от нее. И меня это честно говоря расстроило.
⠀
Нам обещают триллер, или же детектив, но ни того, ни другого я в этой книге не заметила, вообще.
⠀
Начинается вроде все довольно интригующе. Главный герой Шон находится в бегах. Он сбежал из Лондона на юг Франции. Почему и от чего он бежит мы естественно пока не знаем. По стечению обстоятельств, он забредает на ферму попросить воды, а дальше происходят некоторые события, которые приводят к тому, что ему приходиться задержаться на ферме на неопределенное время. Ферма же принадлежит мужчине Арно, довольно пожилого возраста, и двум его дочерям. И вроде бы все со стороны кажется просто, но Шон понимаю, что что-то в этих людях не так, их не любят в городе, да и сами они туда не стремятся. Так что же случилось не этой ферме? И почему Шон бежал из Англии? Это и предстоит нам выяснить в процессе чтения.
⠀
А предстоит ли? Определённо да. Но вот нужно ли это нам? Определенно нет. Потому что даже ответы не вытаскивают эту книгу на уровень заинтересованности в происходящем. Все скучено, очень скучно. И выглядит это примерно так: Шон пошёл туда, пошёл сюда-подумал, подумал-испугался. Передумал. И все в таком духе.
⠀
Вот вообще сюжет не развивается никак, всю книгу мы читаем о ферме в основном, что кстати описано очень ярко и воображение рисует четкую картинку без проблем. Это кстати единственный плюс, который могу отметить. А вот все остальное. пффф.
⠀
Конечно же все самое интересное, в последних 20 страницах. Так может автору стоило сократить сие произведение в половину?
⠀
Я редко пишу о книгах плохо, ведь на каждую найдётся свой читатель, но тут не смогла пройти мимо, хотя и были мысли вообще не выкладывать на нее отзыв.
Поэтому друзья, если вы не хотите тратить свое время, читать не советую. Ежели вас не смущает долгий и нудный сюжет, завуалированный под псевдотриллер и детектив, можете и ознакомиться.
⠀
У меня все.
Ну вот и познакомилась я с автором, и кажется зря первую встречу с ним начала с этой книги. Не могу сказать, что осталась в восторге от нее. И меня это честно говоря расстроило.
⠀
Нам обещают триллер, или же детектив, но ни того, ни другого я в этой книге не заметила, вообще.
⠀
Начинается вроде все довольно интригующе. Главный герой Шон находится в бегах. Он сбежал из Лондона на юг Франции. Почему и от чего он бежит мы естественно пока не знаем. По стечению обстоятельств, он забредает на ферму попросить воды, а дальше происходят некоторые события, которые приводят к тому, что ему приходиться задержаться на ферме на неопределенное время. Ферма же принадлежит мужчине Арно, довольно пожилого возраста, и двум его дочерям. И вроде бы все со стороны кажется просто, но Шон понимаю, что что-то в… Развернуть
источник